Путь Светлячка. Юлия Монакова

у нас кто? – он с интересом перевёл взгляд на Шурика. Тётя Люба расцвела.

      – А это моя дочь, Светочкина сестрёнка… двоюродная. Очень талантливая, очень способная девочка!

      – Я вижу, способности – это у вас семейная черта? – весело улыбнулся режиссёр. Тётя Люба решила ковать железо, пока горячо.

      – Она и правда способная! Может, посмотрите и её тоже, Николай Степанович?..

      Шурик в изумлении раскрыла рот и уставилась на мать. Посмотреть – её? Она же не собиралась… и даже не готовилась… Светка тоже выглядела несколько удивлённой.

      – Почему бы и нет, раз уж приехали, – легко согласился режиссёр. – Но сначала – Свету, как и договаривались.

      В съёмочном павильоне девочку тут же подхватили под белы рученьки и повели за ширму на переодевание и грим, оставив тётю Любу и Шурика дожидаться в так называемом «предбаннике». Светка не ожидала, что всё будет так серьёзно, и даже чуточку заробела. Ей выдали платье – летнее, лёгкое, совершенно простое, даже довольно потрёпанное. Сандалии разрешили оставить свои. А вот косы расплели, и немилосердно взлохматили затем распущенные волосы. Потом гримёрша прошлась по Светкиному лицу губкой, придавая коже более тёмный оттенок, создающий иллюзию загара. После этого в руки девочке сунули листок с текстом и великодушно выделили минут десять-пятнадцать на то, чтобы его заучить.

      От волнения в горле у Светки как будто завёлся дикобраз. Ей мучительно хотелось прокашляться, но она стеснялась. Попросить воды тоже было не у кого. Она отчаянно пыталась подавить спазмы – в горле немилосердно першило – и почти в истерике вглядывалась в строчки своей роли: буквы совершенно не хотели складываться в слова, поэтому смысла Светка уловить так и не смогла, как ни пыталась. Она понимала, что просто жутко перенервничала, но понятия не имела, как с этим справиться. Ей было страшно и одиноко в этом закутке, где её оставили для подготовки, а ещё почему-то дико стыдно – непонятно, правда, перед кем именно: перед режиссёром? Перед самой собой?

      – Привет, – раздался голос над ухом, и Светка чуть не заорала от неожиданности, поскольку пребывала в панике и не замечала никого вокруг. Перед ней стоял незнакомый мальчишка. Высокий, загорелый, симпатичный… Пожалуй, его даже можно было назвать красивым – если бы не чуть высокомерное выражение лица. Его тёмные глаза смотрели так, будто он был хозяином всего «Мосфильма», и Светка тоже являлась его собственностью.

      – Чего тебе? – прохрипела она недовольно: ей было не до разговоров.

      – Это ведь ты на Анфиску пробуешься? – не обращая внимания на её тон, он присел рядом.

      Светка мельком покосилась в свой листочек с текстом. Да, там действительно было написано «Анфиса».

      – Ну, я, допустим. А что?

      – Да ничего, – он откровенно посмеивался над её враждебностью. – Эту сцену мы с тобой вдвоём играем, значит. Я тебе реплики подаю, ты отвечаешь.

      Светка взглянула на него с интересом.

      – Ты тоже на кинопробы