Танаис. Тайга. Марат Байпаков

та дева – вождь массагетов! – ведёт армию. – Адму восхищённо зацокала языком. – Деву выбрал Таргетай. При смерти духи явились к нему – ты помнишь, как он прокричал «Война!»?

      В ответ муж закивал. Повернул голову, кинул исподлобья насмешливый взгляд на собеседницу.

      – Тоже так мечтаешь? А почему с ними не ушла в поход?

      Адму покраснела, но восторженной улыбки не спрятала.

      – Что тут скрывать? Тоже так мечтаю, мой друг. Полакка, меня в поход не взяли. На традиции указали старейшины. – Пришло время молодой женщине приложить кулак к колену.

      – Прости, не знал, Адму. Нет таких традиций – отказывать жене вождя, если вождь не отказал. – Полакка нахмурился. В углах рта залегли гневные складки.

      – Я совету трёхсот говорила при деве Танаис: «Отпустите в поход. Пойду за моим Таргетаем». Они мне: «Какие великий Таргетай привычки завёл, мы знаем. Адму, старшая жена вождя, останется в Стенах Севера – дожидаться возвращения мужа». Сговорились. Двое, заметь, Полакка, из моей ближней родни встали с той речью. Их поддержал весь совет трёхсот.

      – Не вхож я в совет трёхсот. В совете пятисот почётом числюсь. – Муж вновь вернулся к жертвеннику. Из кисета потекла струйка конопли. – Теперь понимаю твои сомнения. Поддержу тебя, храбрая. Дальние и худые – твои, мой временный вождь Адму. А ведь это же не всё, что ты хотела поведать секретом?

      – Ох и догадлив ты, Полакка! – вновь расцвела Адму.

      Муж северных ответил сдержанной улыбкой – лишь уголки губ поднялись на мрачном лице.

      – Что будет после выборов, не хочешь узнать?

      Рука Адму проворно нырнула в кисет. Женщина поднялась с кресла, встала перед Полаккой, сделала шаг в сторону и просыпала семена на угли, продолжая смотреть на собеседника.

      – Дела достойные никак помышляешь? – Густые чёрные брови Полакки поднялись.

      Адму вынула из богатой поясной сумы, пошитой из шкуры леопарда, удивительную вещь. Это было зеркало – круглое, бронзовое, с ручкой, вырезанной из кедра, в виде хищной рыбы, открывшей зубастую пасть. Адму направила блестящее зеркало на Полакку.

      – А я, стало быть, клятвы верности тебе должен при Богах принести? – молвил Полакка.

      Адму кивнула. Муж вздохнул. Поднял правую руку к небу. Заглянул в зеркало.

      – Клянусь, Мать-Богиня, что поддержу Адму, жену Таргетая, в её начинаниях, – твёрдым голосом заговорил Полакка. Произнеся слово «начинаниях», выжидающе замолчал.

      Адму наклонилась к Полакке и зашептала на ухо. Глаза мужа расширились, рот открылся.

      – О-о-о! – вырвалось у него.

      Адму вернулась на прежнее место. Полакка тяжело вздохнул и продолжил:

      – И в том, что сказано было ветром мне, тоже клянусь.

      Адму спрятала зеркало в суму. Рука легла на колено. Муж откинулся, прислонившись спиной к стене. Навалился могучими плечами на бревно. Поднял голову к светлому потолку, обшитому корой берёзы.

      – Ну ты меня и втянула