Театр теней. Яна Лари

говорят. Выстираешь мой свитер, высушишь, выгладишь и завтра к первой паре красивенько принесёшь в пятую аудиторию. А я в ответ не стану марать об тебя руки, андестенд?

      Вот как с таким безмятежным видом можно нести подобную чушь?! Не успела я и рта раскрыть, чтоб дать наглецу заслуженную отповедь, как мне на колени легло что-то объёмное и мягкое. Оценив моё удивление, Андрей лишь недобро ухмыльнулся. Он это что, серьёзно?

      Опустила глаза чуть ниже, из-под расстёгнутой куртки виднелась простенькая белая футболка. Значит, успел гад сбегать в раздевалку, переодеться, а залитый супом свитер мне приволок. Дерзкий взгляд кварцево-серых глаз в мои голубые не оставил никаких сомнений – так и было.

      – Забери – прошептала я, грозно хмуря брови, и попыталась скинуть грязную вещь. Порыв оказался провальным и недальновидным, ибо мою ногу чуть высше колена незамедлительно сжала его рука. Крупная мужская рука, с сильными цепкими пальцами.

      И губы капризные изогнулись в усмешке:

      – Только попробуй.

      – Что-то ты не спешил утром стирать мои вещи.

      – А ты не сравнивай. Утром тебе за Аньку прилетело, – он даже не шептал – выплёвывал слова как сгустки желчи, и в глазах около суженных зрачков мелкими вспышками проступила россыпь жёлтых пятен. Они у Андрея всегда меняли цвет, когда он злился. Озарение пришло внезапно и сомнений в своей правдивости не вызывало. Я почему-то была в этом уверена. Откуда? Без понятия. Не похоже, чтоб мы раньше столь близко общались.

      Пришлось собрать всё самообладание, чтоб задвинуть подальше зачатки своих экстрасенсорных способностей и поставить доморощенного мстителя на место. Не знаю я никаких Ань, и знать не хочу! У меня тут новая жизнь начинается, а он со своей старой вендеттой лезет.

      – Ты ещё пожалеешь. Понял? – заверила на полном серьёзе, но тут же закусила губу, ибо хватка на бедре ощутимо усилилась. – Эй, так не честно!

      – В этом-то и весь смысл, – почти равнодушно хмыкнул Андрей. Почти, потому что на долю секунды его лицо омрачилось затаённой грустью, но момент был настолько мимолётным, что вполне мог привидеться. Тем более продолжил он с нескрываемым цинизмом: – по-честному поступают только неудачники. Лучше объясни, с какого перепуга я должен о чём-то жалеть?

      – С вот этого… – я придвинулась ещё ближе, так чтоб смешивалось дыхание, а очертания чужого лица стали чуточку размытыми. Медленно… ещё медленнее, ловя истинный кайф от того как стремительно расширяются его зрачки. Не у одной меня в груди сейчас невыносимо тесно. И воздух обжигает предвкушением насыщенным, как крепкий кофе. А чего стоил этот его судорожный выдох… Физиология, мой друг. Впрочем, вовремя вспомнив, что он мне далеко не друг, я взяла себя в руки, чтоб затем с блаженным стоном втянуть воздух и жарко прошептать ему в самые губы: – М-м-м… такой аппетитный мальчик: бульон, лавровый лист, морковь…

      – Стерва! – болезненно рыкнул парень, отпрянув как от удара кнутом. И руку с колена мигом убрал.

      То-то же.

      – Неблагодарный, –