Театр теней. Яна Лари

пририсовывать снизу подмигивающую рожицу, размахивающую над головой снятыми семейниками в крупный горошек, как мой шедевр накрылся медным тазом, а если быть точной – твёрдой мужской рукой, с красивыми длинными пальцами и ухоженными ногтями.

      Чёрт!.. Уже во второй раз за сегодняшний день мне экстренно понадобилось на Луну.

      – Верните, пожалуйста, – взмолилась я, вцепившись в бумажный край и готовая от стыда расшибить лбом парту, но попытка отвоевать припечатанный тяжелой ладонью лист оказалась нелепой и безрезультатной.

      – Исключено, – строгий голос Смирнова больно резанул по нервам, мне даже дурно стало, от мысли, что будет, если он это прочтёт. – Будьте добры, впредь на моих лекциях не заниматься посторонними вещами.

      – Простите, – кое-как выдавив извинения, я с возрастающим ужасом поняла, что возвращать мне компрометирующий "шедевр" никто не собирается. Злосчастный листок стремительно удалялся, зажатый в сильной преподавательской руке.

      Анатолий вернулся на своё место, и как ни в чём не бывало, продолжил рассказ, зловеще постукивая по столешнице отобранным трофеем.

      – Я по жизни лузер, да? – трагическим шепотом поинтересовалась у пурпурной от сдерживаемого смеха Алины.

      – Скорее тормоз, Розенталь.

      Я зажмурилась, потому что наша неуёмная староста изволила-таки заржать во весь голос. Не рассмеяться, а именно заржать, как самый настоящий столетний перекуривший Беломора конь. Весело ей, понимаете ли… а вот Смирнову – не особо!

      Прервав свою наверняка интересную лекцию на полуслове, он перевёл недоумевающий взгляд с начавшей икать старосты на меня и, раздражённо сощурившись, принялся внимательно изучать содержимое листа, сопровождая сие действие нервным постукиванием карандаша о стол.

      Растерявшись, я никак не могла выбрать что лучше – исчезнуть, промчавшись через всю аудиторию или выйти прямиком в ближайшее окно, а потому продолжала неподвижно сидеть, не в состоянии ни моргнуть, ни выдохнуть. Смирнов читал, а я с возрастающим унынием наблюдала за его ползущими вверх бровями и сменой эмоций в стремительно округляющихся глазах: изумление, смущение, гнев…

      Отбиваемый такт становился всё более зловещим и подозрительно смахивал на похоронный марш. Далее последовала эффектная пауза, в лучших традициях голливудских триллеров. И-и-и… звук переламывающегося в его длинных пальцах карандаша прорвал тишину грозовым раскатом. М-да, недолго я продержалась в универе.

      Наконец, молодой человек медленно поднял голову, глядя на меня в упор. Строго, без малейшей тени дружелюбия. Мои каракули явно выбили его из равновесия. Ещё бы! Он весь из себя такой правильный, а тут я со своей порнографией. Чувствую милости от него ждать бесполезно. Мы ещё пару секунд посмотрели друг на друга, прежде чем моя сконфуженная персона, не выдержав позора, спрятала горящее лицо в ладонях.

      – Розенталь, задержитесь, пожалуйста, после лекции.

      Ох, мамочки! Чую, кого-то очень скоро прихлопнут и это ни разу