Беги, Люба, беги!. Лариса Анатольевна Ильина

Но всё, что изменится, произойдет естественным путем, легко и безболезненно… А вам нужно отдохнуть, набраться сил…

      На том конце провода царила тишина, видно, псих вникал в вышесказанное. А что, по-моему, вышло недурно. Тут я кинула взгляд на часы. Господи, да я же опаздываю…

      – Извините, я должна с вами попрощаться… У меня молоко убежало… Всего наилучшего!

      Я шваркнула трубку на рычаг и от облегчения даже рассмеялась. Всё, сеанс психотерапии окончен…

      ***

      Выскочив из подъезда, я бегом рванула на остановку. Автобуса не наблюдалось. Славно будет опоздать в первый же рабочий день!

      Я подошла к краю тротуара, выглядывая попутку. И не успела поднять руку, как к бордюру подкатила темносерая «девятка». Я торопливо сунулась к дверце, но в последнюю секунду в груди ёкнуло.

      «Столько всего может случиться… Пока гром не грянет… Не стоит ничего менять в жизни, крепко не подумав…» – замелькало вдруг в мозгу.

      Я осторожно заглянула в салон. Мордастый потрепанный жизнью мужчина лет сорока радостно скалился всем, что у него оставалось во рту.

      – Куда?

      Хмурясь, я нерешительно разглядывала водителя и помалкивала.

      – Ну едрень-пень, едем или нет?

      Это незатейливое восклицание вывело меня из задумчивого ступора, и я кивнула:

      – На Макулинскую…

      – Давай, залазь! – Казалось, мужик обрадовался. – Сговоримся!

      Садясь в «девятку», я настороженно поглядывала по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. Расслабившись, я посмотрела на водителя. Он выглядел счастливым. Поймав мой взгляд в зеркало, оскалился еще шире:

      – Это я удачно тебя подхватил!

      Я улыбнулась в ответ, размышляя, что он имел в виду. Всё оказалось очень просто. Мужик тоже ехал на Макулинскую, только в самый конец. Можно считать, что на меня он не истратил ни капли бензина. Грех человеку не радоваться.

      Дело свое хозяин «Жигулей» знал – прошло чуть больше десяти минут, а я уже подходила к служебной проходной «Медирона».

      Фасад седьмого корпуса, называемого консультационным, входил в периметр ограды. Персонал проходил в корпус с территории центра через служебный вход, а клиенты попадали в него прямо с улицы.

      Чем ближе подходила я к дверям, тем сильнее колотилось сердце. Как я ни старалась, но пальцы предательски холодели, а щёки, наоборот, наливались огнем. И тут голову неожиданно посетила странная мысль…

      – А ведь я забыла сказать дядьке, куда именно ехать! Я только сказала: «Макулинская…» – забормотала я, с усилием дергая ручку массивной двери служебного входа.

      Но размышлять об этом далее было невозможно – я уже стояла перед высоченным охранником с пышными усами. С интересом разглядывая нового человека, усач заполнил какие-то графы в журнале и выдал мне именной пропуск с фотографией и ключ от шкафчика в раздевалке. На бледно-сиреневой ламинированной карточке красовались моё имя, фамилия и должность. В нижнем правом углу мелким черным шрифтом значилось: