Сейф. Влад Спиратов

В голове бежали номера телефонов старых приятелей, и Виктор Павлович построив их в должностном порядке по убывающей, соображал к кому из них обратиться. Он мог бы сразу же позвонить другу из прокуратуры, возбудить проверку скорой помощи, а может и самой больницы, навести тут шум и гам, но прикинув, что больница являлась Кремлевской, понял, что во избежание огласки и скандала, друг попросту откажет. Однако обида не давала покоя и Виктор Павлович, не зная, что делать, просто разразился настоящей бранью, пока его жена набирала телефон секретарши. Та ответила утомленным голосом.

      – Приемная, слушаю.

      – Света, привет, это жена Виктора Павловича, тут такое дело, подскажи, ты не знаешь где его часы?

      Некоторое время Света соображала и, наконец, ответила, что не знает. Жена пожала плечами и посмотрела на багрового мужа. Виктор Павлович сжал кулаки.

      – Тише Вы, тише, – затараторил доктор. – Не нервничайте, иначе у вас опять случится приступ.

      – Да как не нервничать, мои часы пропали, знаешь, сколько они стоят? Я буду жаловаться.

      – Виктор Павлович, – быстро заговорил доктор, – мы все найдем. Уверен, это какое-то недоразумение. Возможно, часы упали в скорой помощи во время транспортировки.

      – И что же они там лежат до сих пор? Пускай быстро везут их обратно.

      Он попытался собраться с мыслями. Такой неожиданный поворот событий – сначала ненормальный во всех отношениях сон, а теперь кража любимых часов – за двадцать пять тысяч долларов. Вновь и вновь Виктор Павлович напрягался, чтобы вспомнить хоть что-нибудь, намекающее на судьбу ходиков. Но последнее, что он помнил, это как потерял сознание, находясь в кошмарном сне, а что предшествовало сну – не известно.

      – Надо звонить в Скорую, надо искать, черт возьми, двадцать пять тысяч долларов просто растворились в воздухе.

      – Успокойтесь, вам нужен покой, – настаивал врач, – мы все проясним.

      – Да уж, проясните, иначе я напишу жалобу в саму прокуратуру, знаете какие у меня связи

      – Знаю, знаю, – затараторил врач. – Я прошу Вас, не волнуйтесь.

      Но было уже поздно. Мысли в голове Виктора Павлович достигли критической точки, и он почувствовал, как темнеет в глазах и настойчиво заговорил про себя: – "Тихо Витя, тихо, разберемся", – но Витя не унимался, поскольку не мог преодолеть негодование. Всегда, если дело касалось недополученной выгоды или защиты собственности, Виктор Павлович превращался в самого настоящего зверя, готового рвать и метать. Никто не имел право отнять у него ни рубля. Причина этой жадности затаилась где-то далеко в несладком голодном детстве, и Виктор Павлович считал, что ему очень повезло, поскольку именно жадность позволяла успешно двигаться вперед к богатству и успеху. В оправдание смертного греха, Виктор Павлович часто упоминал нескольких миллиардеров, которые так же отличались скупостью – он очень любил основателя ИКЕА, о котором ходили легенды, будто бы этот человек не менял машину по двадцать лет и летал эконом классом. Так же, Виктор Павлович вспоминал Бил