Поколение бесконечности. Маргарита Николаевна Пальшина

Жанна, девочка из интеллигентной семьи, ходит в школу хуже бомжа одета, куда уж свободнее! Беспредел!». Утверждает, что читать за пределами школьной программы – преступление, то же самое, что за взрослыми подглядывать.

      А мама свято верит: если человек читает, всё у него в жизни так или иначе, рано или поздно сложится. Дома у нас почти александрийская библиотека, запрещённых книг в семье нет, читаю что хочу. Твердит только: «Береги глаза! Не читай в темноте!». Как секретарь мама имеет доступ к ксероксу на работе. Года три трудилась: отксеренные пачками талоны на водку меняла на раритетные книги. Так что теперь стеллажи доверху забиты самиздатовскими диссидентами, иностранкой и подписными журналами «Юность» и «Новый мир».

      Потом в старших классах в школе объявили свободную форму, а мама решила, что родительские собрания её тонкая нервная система гуманитария не выдержит. И теперь туда, как на каторгу, каждый месяц ходит папа. На семейном совете постановили: раз классная алгебру и геометрию преподаёт, папе-математику легче будет найти с ней общий язык.

      Караулю его на лестничной площадке, тайком покуривая.

      «Ну как?». Он тяжело вздыхает: «Всё то же». И добавляет заговорщицким тоном: «Но мы не будем расстраивать маму».

      Отчего мне всё время кажется, что в книгах правду пишут, а по жизни лгут?

      – Готово? – трясёт за плечо Марат.

      – На, читай.

      – Ощутить трепет твоих век на губах… Это ещё что за хрень?

      – Она закрывает глаза, а ты целуешь её в сомкнутые веки, она тебе доверилась – и ты принимаешь этот дар. Полное растворение друг в друге. Есть такое состояние, как абсолютная близость. Когда закрываешь глаза, и… любимый человек может делать с тобой всё, что захочет, хоть кусочки плоти вырезать себе на амулеты. Высшая степень доверия, понимаешь? Она расслабится – и тут ты бери её тёпленькой, голыми руками.

      – Круто! Тебе надо на психолога пойти учиться после школы. А вообще – грейт сенкс. Много понаписала. Половину использую для Инги, а другую – для Майки. Пусть будет запасной вариант на Хеллоуин.

      Ушёл довольный.

      Лучше бы они говорили и писали то, что думают. Но когда они это делают, девки их посылают нах. Ясное дело: ни хаты свободной, ни денег, чтоб напоить девку до беспамятства, нет. А тут медленный такой период созревания в подъезде у почтового ящика.

      И почему Инга? Майка-то понятно, кто её только не. А Инга – странная. Тихоня невысокого роста. И взгляд… будто сквозь тебя смотрит куда-то в иные измерения. Так и подмывает спросить: «У меня что, привидение за спиной?».

      Ещё подумалось, что трахаться в подъездах могут позволить себе только рок-звёзды. Их никто не осудит: всего в жизни добились – недосягаемая для обывательской морали высота. Для них падение – ещё один полёт. А если ты никто, то лучше и не падать. Грязь отвратительна. Как болото: сильный проскачет по кочкам на другой берег, слабого засосёт.

      Я вот не собираюсь сидеть на скамейке запасных. Когда человек любит по-настоящему, отдаёт всё до капли, и не может быть никаких «вариантов».

      И вообще: нельзя писать о любви! Потому что невозможно. Не получится обойтись без пошлости.