Сюжеты в ожидании постановки. Выпуск 3. Хелен Лимонова

И моя судьба – это судьба всех евреев. Раньше я этого как-то не понимал, а сегодня словно, проснулся.

      МАРТА. Это невозможно! Ты нужен Германии.

      АРОН. Этой Германии я, как оказалось, не нужен.

      МАРТА. Тебе сам фюрер пожимал руку.

      АРОН. Во-первых, он не знал, что я – еврей. Кроме того, это было так давно.

      МАРТА. Я тебя никуда не пущу. Я буду жаловаться!

      АРОН. Марта, дорогая моя! Завтра утром я должен быть на вокзале. И я там буду.

      МАРТА. Я напишу письмо Франсиско Франко!

      АРОН. Когда он получит письмо, меня уже не будет в живых. Давай лучше просто посидим и вспомним, как мы хорошо жили. Да, извини, завтра будет ровно 35 лет, как мы вместе, а у меня нет для тебя подарка.

      МАРТА. Я прошу прощения у тебя, но я забыла об этом дне. И у меня тоже нет для тебя подарка.

      АРОН. И завтрашнего дня у нас тоже не будет. Присядь рядом. Дай руку.

      МАРТА. Роня, и всё-таки надо что-то делать.

      АРОН. Прошу тебя, любовь моя, не надо больше говорить на эту тему. Смирись с неизбежным. (Его голова поникла, как будто он уснул).

      МАРТА. (Тихо). Ты спишь?

      АРОН. Нет. Вспоминаю… Нашу жизнь…

      МАРТА. А почему без меня?

      АРОН. Нашу жизнь, с тобой… и с мальчиками.

      МАРТА. Мальчики… Это было лучшее, что мы с тобой сделали.

      АРОН. Да. Я всю жизнь думал. Радовался и думал, что всё самое лучшее – это мои научные творения. Как же я ошибался. Наши дети… И наша любовь. Только это было по-настоящему самым ценным, истинно ценным.

      МАРТА. Ронечка! Я без тебя не смогу жить.

      АРОН. Ты должна жить! Слышишь. Ради наших детей!

      МАРТА. Они уже взрослые и у них теперь своя жизнь.

      АРОН. Ничего подобного. Наши дети всегда будут для нас детьми. Пока кто-то из нас будет живой. А знаешь, я помню платье, в котором ты была на первом нашем свидании. Белые оборочки, они так шли тебе.

      МАРТА. А ты тогда был ужасно застенчив. Пришёл с букетом цветов, это были ромашки, положил его на скамейку и забыл вручить мне. Так я потом и ушла. Без цветов.

      АРОН. Да, так было. Но потом я исправился.

      МАРТА. А целоваться ты так и не научился. Уж, как я старалась. А ты говорил, что поцелуи – это предрассудки.

      АРОН. Дурак был, не понимал.

      МАРТА. Нет. Ты всегда был самый умный, самый красивый. Никого кроме тебя я уже после нашей встречи не видела. И никто мне не был нужен.

      АРОН. А я вечно пропадал в своей лаборатории, работал во славу великой Германии. Что мне эта слава. Так, только звук.