Главный шлюз. Алекс Орлов

резкий толчок, и все вокруг, даже серые салфетки на изголовьях кресел, начали тормозиться, чтобы отдать бешеную энергию безумных скоростей гравитационным полям принимающей планеты.

      Брейна вдавило в натянувшиеся как струна фиксирующие ремни. Он зажмурился, старательно напрягая все мышцы, чтобы не получить смещения внутренних органов, – при перегрузках такое иногда случалось.

      Мелькнула мысль насчет пилота: парень вовсе не выглядел атлетом, как он справлялся с такими нагрузками?

      Спустя секунд двадцать перегрузки стали уменьшаться, но затем включился тормозной блок двигателей, снова увеличивая перегрузку, и Брейн почувствовал, как заныли швы на когда-то сшитых хирургами костях.

      Вскоре совсем отпустило – торможение почти прекратилось, и он сумел набрать в легкие воздуха. Вздохнул и выглянул в иллюминатор, ожидая увидеть разорванную плоскость, однако крылышко было как новенькое в обрамлении потускневшей короны плазмы.

      Начали появляться звезды. Но не все – пока лишь самые крупные. По мере того как скорость продолжала снижаться, все новые звезды засевали черный и безжизненный прежде космос.

      21

      Появился пилот, чтобы проверить, как себя чувствует пассажир. Брейн ему улыбнулся.

      – Вы в порядке? – спросил суперколвер.

      Брейн кивнул.

      – Как перегрузки?

      – Я оценил, – снова улыбнулся Брейн. – Вы-то как? Вам же такое часто переживать приходится?

      – О, за нас не беспокойтесь, мы обеспечены гравитационными компенсаторами.

      «Понятно», – с долей обиды подумал Брейн. Он зря беспокоился о состоянии пилотов, о них уже побеспокоились, а вот пассажиры были предоставлены сами себе. Интересно, скольких они довезли до места?

      – Иногда мы довозим до места сильно покалеченных пассажиров, – сообщил суперколвер.

      – Да вы что? – сыграл идиота Брейн.

      – Правда! Вы, я вижу, крепкий такой, но часто попадаются субъекты обычного сложения, и мы их сразу по прибытии отправляем в госпиталь.

      Брейн не нашелся что еще сказать. Он чувствовал себя не слишком хорошо, и пилот ушел к себе, а затем ненадолго выглянул штурман-гоберли.

      – Эй, парень, ты и вправду живой? – спросил он.

      – А как бы тебе хотелось? – озадачил его Брейн.

      – У нас с лейтенантом пари было…

      – И ты поставил на госпиталь?

      Гоберли не ответил и убрался в кабину. А Брейну стало понятно такое трепетное внимание к нему пилота-суперколвера. Перед разгоном он приходил, чтобы оценить состояние пассажира, а после торможения проверял свою ставку. А Брейн воспринял это как знак сочувствия и сопереживания.

      «Глупец», – отругал он себя. Пари этих двух мошенников напрочь побило его хваленую интуицию. И это Брейна расстраивало больше всего.

      Миновав парочку ярко освещенных ракетно-артиллерийских станций, ощетинившихся панелями с ракетными установками и стволами орудий с шапками разгонных