Золото наших предков. Виктор Елисеевич Дьяков

я уже почти в порядке… спасибо…

      По всему старик жил один. Квартира смотрелась по московским меркам бедновато, если бы не множество картин, статуэток, всевозможных декоративных изделий, буквально загромождавших и единственную комнату, и небольшую прихожую. Они были повсюду, на стеллажах вдоль стен, на этажерках, подставках, прямо на полу… Возле окна стоял мольберт с натянутым холстом.

      – Вы, что художник? – спросил мужчина с интересом оглядывая "убранство" комнаты.

      – Художник? Нет, это слишком лестно для меня, – ответил старик, с трудом опускаясь в глубину массивного чёрной кожи кресла. – Хотя я имею самое непосредственное отношение к искусству. Я искусствовед, точнее доктор искусствоведения, профессор, преподаю в ВУЗах уже более тридцати лет.

      Мужчина с интересом продолжал рассматривать окружавшие его предметы.

      – Откиньте штору… вам будет лучше видно и откройте, пожалуйста, форточку. После улицы воздух кажется таким тяжёлым.

      Мужчина поспешил исполнить просьбу, и солнечный свет беспрепятственно хлынул в комнату, увешанную и уставленную предметами, значимость которых он постичь не мог, но к которым его почему-то тянуло как магнитом. Он переходил от картины к картине, от скульптуры к скульптуре…

      – А это что? – мужчина остановился у странного холста в углу комнаты… Вернее, то был не один холст, а композиция включавшая холст с изображённым на нём пейзажем, который имел уже реальное продолжение прямо на полу, вернее на зелёном под траву паласе, где валялись пустые бутылки, консервные банки, головешки от костра…

      – Что, не приходилось такое видеть? – голос хозяина несколько окреп и даже звучал с оттенками весёлости.

      – Нет, – ответил изумлённый гость. – А что это, наверное модерн какой-нибудь?

      – Это называется инсталляция. Я, вижу, вы заинтересовались. Если хотите, я могу вам кое что пояснить, ответить на возникшие вопросы.

      – Здесь наверное много ценных вещей, – мужчина не мог оторвать взгляда от его окружавшего…

      – Ценных?… Не знаю… Сейчас, пожалуй, ещё рано говорить о ценности этих произведений. Это подарки моих друзей-художников. Произведения искусства, как правило, приобретают истинную ценность после смерти авторов. Ну, а мои друзья, слава Богу, в основном ещё живы. Я исследую их творчество, пишу о них. Наверняка кто-то из них приобретёт известность, станет выставляемым, продаваемым, но пока… Когда-то и Родченко, и Кандинский, и Филонов немного стоили. Если у вас есть время…

      Напоминание хозяина о времени, заставило вспомнить о нём и гостя. Он, спохватившись, глянул на свои часы и словно стряхнул с себя чары, исходящие от ауры комнаты.

      – Совсем забыл. Так вы говорите вам уже лучше? – гость явно заторопился.

      – Да, всё в порядке. Я вам так благодарен.

      – Сейчас вы уже сможете позвонить в "скорую", если что?

      – Да конечно… не беспокойтесь, – хозяин поднялся