Первое поле. Александр Зиновьев

над верхушками сопок на восточном берегу, солнце. Даша стояла ровно, не шевелясь, только голову медленно поворачивала, следя за берегом. Далёкий берег Маи блестел молодыми листочками поросли кустарников и лиственницей. Другой берег был крутой в этом месте, и на самом верху стояли сосны, и даже из кручи торчали корни. Река все эти миллионы лет подтачивает берег, меняет очертания, сбрасывает выросшие деревья, которые лет пятьдесят назад начинали расти метрах в пятидесяти от берега, а сейчас оказались на самом краю. Только там, где к реке выходили скалы, на прижимах, деревья цеплялись корнями непонятно за что (земли-то нет), но стояли кряжистые, обветренные и казались старыми. С невысоких террас в реку наклонялись подмываемые стремительной водой обречённые стволы, и несколько их прямо на глазах упали плашмя в воду, и с баржи был слышен хлопок ствола о воду.

      Падающие стволы, поднимая борозду брызг, поворачивались течением вдоль течения, совсем как корабли, и тут же, подхваченные им, неслись с торчащими из воды корнями и комлем, как будто даже быстрее воды. Мая была огромна! Бесконечна! Несоизмерима ни с чем из того, что видел и знал до этой реки Матвей. Мощна, и вся была стихия движения. Матвей вышел на палубу, опустил люк за собой, подошёл к Даше и кивком головы поздоровался. Когда Матвей подошёл к Даше, то внизу в открытом люке увидел гитару-семиструнку, лежащую на спальнике. Подумал, она пела. Девушка была немногим ниже Матвея, с ясным утренним светлым лицом, внимательными в густых ресницах карими глазами смотрела на реку. Стояли молча, интуитивно чувствуя, что любое слово испортит это чистое утро на реке. Но стоять и долго молчать Матвею показалось неудобным, и он произнёс первое, что пришло на ум:

      – Как спалось в трюме?

      И услышал:

      – Как подкошенная. Вчера немного посидели, попели, пока язык не стал заплетаться.

      – А я совсем без сил упал, – ответил Матвей. – Только что слышал, как вы пели. Под вашу ковбойку и заснул. – Подумал, что ещё сказать. – Как песня подходит под вот этот пейзаж, реку! Красота-то какая.

      Матвей невольно провёл рукой полукруг перед собой.

      – Я впервые вот так, на такой реке. Завораживает. – Помолчали.

      – Учил географию и представить себе не мог, в голову не приходило, что сибирские реки такие… – Матвей поискал слово. – …яростные, неохватные.

      Ещё помолчали. Даша – это было хорошо видно по её лицу – тоже была заворожена рекой, всем, что так красиво раскрывалось перед их юностью.

      Матвей через минуту-другую добавил:

      – У меня по географии всегда пятёрки! – Подумал о школе, договорил: – Единственный предмет, по которому всегда только пятёрки.

      – Вот поэтому ты и здесь, на реке, – не поворачивая к Матвею головы, произнесла Даша и через миг-другой продолжила: – Не девчачье как будто это дело, геология, но пока молодая, не замужем… это моё. Надышаться не могу.

      Матвей слушал и пробовал ощутить, приблизить к себе эту фразу про «не девчачье это