Без названия. Татьяна Денисова

сразу расслышал стук в окно.

      – Ой, святый Боже, кого это на ночь глядя? – поднялась баба Вера, лежащая на печке.

      – Я открою. – Юли встал из-за стола, накинул куртку, вышел в сенцы. Перед ним стояла Даша.

      – Отвезите папу в больницу. Только скорее, – с жаром выпалила она.

      – Сейчас. – Юли вернулся в дом, оделся, взял ключи и вышел снова. Даша была возле своего крыльца.

      – Быстрее можно!

      – Можно, – огрызнулся Юли. – Но можно и без истерики. Если нужно – вызову врача сюда. Где ждут вашего отца в два часа ночи?

      Юли стоял около машины и ждал Дашиного решения.

      – Ну, давайте врача. Только быстро, – она вбежала на крыльцо.

      Юли дождался Стива, и они вместе вошли в дом. Все были на ногах. У Дмитрия Николаевича снова приступ. Кровавые салфетки валялись в тазу. Даша с матерью сидели у постели больного, пытаясь облегчить его боль.

      – Давно кровь пошла? – спросил Стив, устанавливая чемодан с аппаратурой на стол.

      – Около одиннадцати вечера, – прошептала Ирина Владиславовна бескровными губами.

      – Постараемся помочь, – Стив закатал рукава, обработал руки спиртом. Взглянув ещё раз на женщину, кивнул Юли. Тот вывел её за дверь.

      В зале было тихо. Около бабушки на диване сидели внуки: Мишка с Колькой и маленькая Алёнка, поджавшая под себя ноги, боявшаяся шелохнуться, как будто от этого могла расколоться чья-то жизнь. Баба Вера стояла в дверях и молча крестилась. Юли усадил Ирину на стул, обратился к ребятам:

      – Принесите из моей машины фляжку. Увидите, она на сидении. И стакан. Баба Вера, присаживайтесь.

      Юли пододвинул стул старушке. Из принесённой фляжки плеснул коньяка в стакан, протянул его Ирине. Та выпила, не поняв содержимое налитого.

      – Мам, тёть Вера, – помолчав, окликнула она старух, – вы уведите Алёнку с ребятами. Чего всем-то сидеть.

      – Мам, мы тут побудем, – начал Колька.

      – Ох, и правда, чё сидеть-то, – спохватилась баба Вера.– Давайте, ребята, одевайтесь да пойдём ко мне. У вас уж и пол застыл, а у меня печка ещё тёплая. Алёнка, детка, пойдём, милая. Пойдём, лапушка, у меня конфетки есть сладкие. Тут сидеть нечего. Чё надо будет – придуть скажуть. Татьян, собирай ребят.

      Юли закрыл дверь, вернулся в зал. Ирина Владиславовна беззвучно плакала. Слёзы текли и капали на руки, скрещенные на коленях. Кажется, она не замечала этого. Юли протянул платок. Ирина Владиславовна подняла глаза, не понимая, потом спохватилась:

      – Простите… – быстро вытерла слёзы, распрямила плечи. – Мы вас побеспокоили.

      – Давайте помолчим, – перебил её Юли.

      Он отошёл к окну, отдёрнул занавеску. За окном шёл снег. Тихо-тихо ложился на чёрную землю, будто боясь её потревожить. Снежинки ещё в воздухе слепливались между собой, и поэтому из них получалось покрывало. Оно надёжно прикроет землю, скроет все её недостатки, а когда весной та захочет проснуться от долгой спячки, многие её рубцы разгладятся и исчезнут.