Без названия. Татьяна Денисова

что он посмеялся над нею и всё на этом. Хорошо ещё, что никому не сказала о «помолвке», например, Оле. Вот сраму было бы. Родители молчали, не бередили душу. И на том спасибо. Лишь бабушка причитала: «Ох, ирод проклятый. Улетел, как провалился окаянный. Нехристь этакий. Кралечку мою бросил. Дом, вишь, строит. Кого в него приведёт…» И всё в таком духе.

      Седьмого мая знакомая машина стояла у дома бабы Веры. У Даши сердце захолонуло, когда утром она вышла на крыльцо, но виду не показала. А Юли тем временем спал. Он ещё не был в новом доме, не знал, всё ли понравится Даше, не думал, как сказать, что свадьба будет в конце июня (мать сможет прилететь из Н. в это время). Проснулся поздно, в половине девятого, вспомнил, что надо на полигон.

      Вечером зайти к соседям не удалось. К Дмитрию Николаевичу пришёл «старинный друг», очень навязчивый тип. Они сидели на лавочке, и Платон пытался доказать Дмитрию Николаевичу, какой он, Платон, выдающийся человек. Без поддержки с тыла Юли не справиться с женской половиной. А о том, что все женщины настроены против него, можно легко догадаться по взгляду, брошенному бабой Таней на Юли, когда тот вылезал из машины.

      На следующий день пришлось ехать по делам сначала в район, потом в область. На следующий был праздник. Юли должен выступать. Он не знал, что говорить, какой мундир надеть, чтобы Даша правильно его поняла. Надел будничный, без наград.

      У памятника собралась добрая половина жителей села. Ветеранов было мало. Их привёз на машине глава сельской администрации.

      Было солнечно, тепло, тихо. Накануне прошёл дождь и прибил пыль, так что не было противного серого налёта. Он промыл окна домов, всполоснул кудряшки деревьев, на славу пощекотал траву. Пушистые облака, не торопясь, проплывали по синему-синему небу. Черемуха в этом году распустилась на удивление рано, она не жалела ни пышности, ни запаха для людей, соскучившихся за зиму по ярким и сочным краскам. Солнце, поддавшись общему настроению, расщедрилось на тепло, даже добавило чуточку летнего жара.

      На улице играла музыка. Прибыли военные. В парадной форме смотрелись по-праздничному.

      – Глянь, вон командующий. Что-то у него на мундире ни одного ордена. Нету, что ли?..

      – Да, ну. Как же так-то. Что ж такой молодой – командующий – и ни одного ордена. Быть того не может.

      – Ну, сама посмотри, коль мне не веришь.

      – Да вижу, не слепая. Не толкай ты, Дунятка.

      – Говорят, дом-то заканчивают.

      – Быстро как.

      – Так ведь не рядовому строят.

      – И то, правда.

      – Не то, кто есть у него?

      – Наши, наши-то, глянь, Катька. Глянь, Маринка-то распушилась. Не иначе, как на командующего глаз положила.

      – По всем видам, на него.

      – А чё? Девка красивая. Вся из себя. Одни ногти чего стоят. Говорят, в Москве пользовалась большим спросом.

      – Ага. Пользовалась. А чего ж сюда прилетела?

      – Ну, про то кто может правду сказать?

      – Никто.

      – А вон и Елена прекрасная. Тоже вся из себя.

      – А