Укрощение зверя. Василий Головачев

Евстигней?

      – Нет, ее вырезал еще до Евстигнея известный художник Варрава Васильев. К сожалению, он рано умер и не смог довершить начатое. Теперь это дело в твоих руках.

      – Я… постараюсь…

      – Тебе дано откровение божье, русские боги зашевелились в душах людей и ждут сочувствия. Поможем им – они помогут нам.

      Георгий снова погладил дощечку, аккуратно положил в сундучок.

      – Береги их, никому не показывай, ни друзьям, ни родичам. Рано еще. И будь осторожен. На, держи. – Он протянул юноше маленький раскладной мобильный телефон.

      Данила взял, поднял голову.

      – Зачем, дядя Георгий?

      – На всякий случай. Это связь со мной. Раскроешь – и я услышу вызов. И вот еще что… вполне возможно, что нам придется уехать отсюда.

      – Почему? Куда? – растерялся Данила, сразу подумав о Марусе.

      – Может быть, в Москву. Здесь оставаться небезопасно.

      – Мне же школу заканчивать…

      – Разумеется, закончишь, хотя получить нужные для поступления в университет знания не проблема. Мы с тобой этим займемся. Однако береженого бог бережет, а слуги Морока могут объявиться здесь не раз. Мы, конечно, постараемся отвести им глаза… но гарантий нет. Тем не менее учись, работай и не переживай, только будь внимательней. Остерегайся людей с черными ногтями. Почуешь холод – сразу дай знать мне или Нестору.

      – Х-хорошо, дядя Георгий.

      – Прячь Володарь. Ты действительно никому его не показывал?

      Данила вспомнил, что хотел похвастаться своим руноплетением Марусе.

      – Н-нет, дядя Георгий, никому. Вы же не велели…

      – Это очень важный палимпсест, без него мы не справимся с бедой, навалившейся на наше Отечество.

      – Я понимаю, дядя Георгий.

      Данила унес сундучок, а когда вернулся, гостя в горнице уже не было. Хотя как он мог миновать сени, успеть одеться и уйти незамеченным, трудно было представить. Впрочем, Витязь, владеющий прямымвидением мира и древней системой выживания – живой, мог еще и не такое. Данила и сам умел ходить легкоступом, хотя и не в такой мере, как его учителя. Но жаждал когда-нибудь достичь такого же совершенства.

      Повертев в руках новый мобильник, он сунул его в карман рубашки на груди, прибрал горницу, пожалев разбитый графин (придется теперь брать вину перед родичами на себя), и снова подсел к компьютеру. Он уже научился быстро переключаться на решение первостепенных задач, не растрачивая зря эмоции и переживания по поводу происшедших событий. Но в памяти нет-нет да и всплывало злое лицо молодого спутника монаха с ледяными глазами и сам монах с черным ногтем. Слуги Морока. Приходившие его убить!

      Данила передернул плечами, сбегал на кухню, умылся холодной водой и приказал себе сосредоточиться на учебе.

      Вечером он покаялся тете Вере в случайном разбитии графина, уединился в комнате с очередной дощечкой и принялся переносить на нее с листочка бумаги руну, «греющую сердце». Теперь он видел, какой она должна была быть.

      Глава 5

      Третьим петь будешь?

      ВМезень