Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается. Олег Иралин

которые и не спешили сокращать расстояние между ними. Чем глубже путешественники удалялись в лес, тем трудней становилась дорога. Снега здесь намело столько, что лошадям приходилось высоко вскидывать колена, преодолевая отдельные её участки. Душа ингвара пела, наслаждаясь покоем, но когда путь перегородила лежащая поперёк сосна, князь почуял неладное. Из-за густых деревьев и разросшегося вдоль дороги кустарника послышался шум, лес пришёл в движение, и князь растерянно оглянулся. К ним, погоняя коней, уже спешили четвёрка прихваченных с собой дружинников с Вышатой во главе. Позади старались не отстать Ровда со слугами, но их кони, утопая в снегу, приближались слишком медленно!

      – Назад! – закричал князь, разворачивая коня вспять.

      Тот под частыми ударами кнута скакнул в сторону и, разворачиваясь, задел лошадь княгини. Кобылу отбросило и её копыто зажало скрытой в сугробе карягой. Животное пронзительно заржало и дёрнулось, сбосив с седла некрепко сидевшую княгиню. Увидев Милану лежащей в снегу, Ингвар спрыгнул с коня. К ним уже подбегали какие-то люди в грязных и драных зипунах, и наличие в их руках дубин, топоров и оглобель не вызывало сомнений в их намерениях. «Что вы делаете?! Я князь!» – закричал он и с надеждой оглянулся на приблизившихся всадников. Люди с дубьём продолжали выскакивать из-за своих укрытий и стало очевидно, что нападавших гораздо больше. Вот двое из них перегородили дорогу спешащему на выручку воеводе. В сильных руках описала короткую дугу оглобля, и оглушённый конь его стал медленно заваливаться набок. В глубоком снегу лошади стали вязнуть, и всадники спешились. Ни копий, ни щитов с доспехами не брали, и уповать приходилось лишь на мечи. Меч слабый соперник оглобле или длинной, увесистой дубине, если его не держит рука воина. Но сейчас на пути почуявших добычу мужиков встали бойцы, умеющие убивать. В стороне, у сваленного дерева, склонился над княгиней князь, рядом, с ножами в руках, притихли его немногочисленные слуги, а впереди, горланя, напирало десятка два истошно орущих мужиков. Но, нимало не смущаясь сложившимся раскладом, дружинники вступили в бой.

      Ингвар, вытащив из ножен меч, наблюдал, как, тесня разбойников обратно в лес, уменьшают их число его воины. Но вот за его спиной послышался скрип снега, и князь увидел, как к нему подбираются трое. Он с силой тряхнул за плечи жену, пытаясь привести её в сознание.

      – Милана, очнись! – прокричал он – Надо бежать!

      Князь снова обернулся и увидел, как здоровенный детина замахнулся на него дубиной. Не в силах подняться, он вытянул вперёд руку с судорожно зажатым в ней мечом. Дубина опустилась, и осушенная ударом рука выпустила клинок. Ещё замах, и готовое размозжить голову орудие замерло в воздухе… Ингвар интуитивно выбросил вперёд левую руку и закрыл глаза. Тянулись томительные секунды, но удара не следовало. Когда он снова взглянул перед собой, то увидел, как на него обрушивается обезглавленное тело. Князь слабо вскрикнул и отпрянул прочь. Тело