Жизнь. Книга 3. А земля пребывает вовеки. Нина Федорова

всё, что нужно нам в настоящий момент, – это терпение. Терпение и вера, терпение и надежда. Пусть перекипит революция! Бывали революции и прежде. Перекипит и сама собою остынет.

      В кухне вопрос ставился иначе.

      – Землицы нам дали! Слава Те, Господи! – крестился кучер. – Сам был на митинге, где давали, сам слышал. Так и сказал тот человек: «Новый закон – земля ваша. Кто пашет, тот и владеет. Берите всяк, кому сколько требуется для хозяйства. Владайте! Слава Те, Господи! – крестился он снова. – Награди их, Господи, за милость! Здоровья им и Царства Небесного! Вот и собираюсь в деревню, и узелок мой готов. Ты же, Мавра Кондратьевна, собери-ка мне снеди. Спешить, спешить надо! Потому полагаю развести скота, и как же тут без сена, без пастбища? Да ещё там и дворик господский с колодцем, очень мне к месту, рядом совсем. Вот и водица для скота-то! Как же без воды – поить надо!

      – А кто из. господ там – во дворике с колодцем? – иронически спрашивала кухарка.

      – Вдова – барыня. Ну ей одной зачем воды да земли столько! Одной-то.

      – А как она не отдаст дворик-то?

      – Как не отдаст! Сказано на митинге: «по потребностям», мне то есть. Для скота же – потребность.

      – А вдову куда же?

      – То дело не наше. Вдове найдётся место, полагать надо. Место найдётся. Ну, в город уедет, как она не пашет сама-то в деревне. Так и сказано было: каждый на своём труде – и да ест!

      – Ну, а как придёшь ты в деревню, а лужок да и дворик с колодцем другой уже мужик взял, для скота тоже, – безжалостно терзала его сомнениями кухарка.

      – Не дай Бог! Да и невозможно это. Новости не скоро доходят до нашей деревни. Новости же ныне все из города. Сейчас я узнал, завтра в дорогу. Барин Оливко и бумагу мне дал – на землю по выбору, чтоб всё по закону. Я первый в деревню приду! Первый и возьму. А там отнять у меня уж пусть кто только попробует! Моя землица – навеки. Как и сказано было во всеуслышание народное: земля тому, кто сидит на ней, сидит на ней и пашет.

      – Так-так, – вздохнула кухарка, принципиально не ходившая на митинги. – Ну, а про нас что было сказано? Нам что дают?

      – Вам вроде как бы так: ты – за барыню, а барыня – генеральша – вроде как бы на твоё место.

      – В кухню?

      – Вроде бы… А вам обедать отнюдь не на кухне, в барской столовой.

      – Вот мне нравится это! – воскликнула Глаша. – Столовая у нас красивая. Мне надоело в этой кухне…

      – Ты мою кухню не хай, – предостерегающе прикрикнула кухарка.

      – А кто обед подавать будет? – интересовалась Глаша.

      Кучер помолчал, подумал.

      – Подавать будет, должно быть, барышня наша, Людмила Петровна.

      – А откуда деньги на продукт? – мрачно допытывалась Мавра Кондратьевна.

      – Деньги, должно, от государства, – размышлял кучер. – Сказано: нужды народные государство снабжает.

      – Тут уж я не поверю! – соображала кухарка. – У государства деньги откуда? Единственно от народа. Сказки! Нигде не видано, чтоб государство деньги давало. Государство