Душа на осколки. Мария Акулова

ответов на вопросы, на которые люди не отвечают, но не могла поделать с собой ровным счетом ничего.

      – Тебе семнадцать, глупенькая! Семнадцать! А я прожил жизнь! Я не романтический принц, гелин! Я не смогу любить тебя так, как хочется тебе! – про себя Ринар добавил, что не сможет любить кого-то вообще. Кого-то другого, кроме… Моргнув, он вернулся в реальность.

      Альма застыла, переваривая его слова. В этом проблема. В том, что такой как он не сможет полюбить семнадцатилетнюю дурочку, какой является она. Слишком глупую, не больно красивую, неудачливую, не блещущую в учебе дурочку.

      – Альма, – лишь бросив сгоряча последние слова, Ринар понял, что сделал это зря. Он не хотел оскорблять ее, а девушка явно расценила его ответ неправильно.

      – Простите, – она соскочила с кровати, метнулась к окну. Снова смотреть на него было стыдно. – Простите, я больше… Вы не услышите от меня ни слова о том, что случилось.

      – Пойми, Альма, так будет лучше. Лучше для тебя.

      И пусть девичье сердце кричало, что не лучше, что он понятия не имеет, что для нее лучше, Альма попыталась сказать как можно спокойней:

      – Я понимаю.

      Спину прожигал пристальный взгляд мужчины, вид за окном то и дело расплывался перед глазами, но это было не важно. Она хотела лишь одного – чтобы он оставил ее одну. Чтоб сделал вид, что сегодня ничего не произошло. Чтоб дал возможность вдоволь наплакаться, жалея и одновременно ненавидя себя.

      Первый поцелуй грозил стать худшим воспоминанием всей ее недолгой жизни.

      – Что ты понимаешь? – но он не спешил уходить. Так и остался сидеть на кровати, теперь повернувшись к окну.

      – Это было ошибкой, такое больше не повторится. Простите и забудьте… Что я… Простите, – Альма нашла в себе силы сказать все это в лицо мужчине. Сказать именно то, чего он ждал от нее. С одной единственной целью – он нуждался в этих словах. Не она. Она в них не верила, но эти слова были нужны для его успокоения. А успокоившись, он оставил бы ее в покое.

      – Прости меня, Альма, я не должен был допускать подобное, – первым зрительный контакт разорвал именно он. Опустил взгляд, покачал головой. Как он мог упустить? Как мог допустить?

      – Я больше никогда не вспомню…

      – Из этого ничего бы не получилось, гелин. Поверь мне, ничего бы не получилось… – Ринар говорил очень уверено. У Альмы не возникло сомнений – он верит в собственные слова. Он так считает. И совершенно все равно, что думает при этом она, ведь для любви нужны двое, и пусть в подобной паре любить может только один, но другой должен позволять себя любить. Он этого делать не собирался. Он не нуждался во влюбленной семнадцатилетней дурочке.

      – Я хочу побыть одна, – на глаза снова навернулись слезы, а горло сжал спазм. Вот теперь хотелось пожалеть себя. Наедине с собой же. Без посторонних глаз и ушей. Без пристального взгляда виновника этой жалости.

      Отвернувшись к окну, Альма прикусила щеку. Сдерживать очередную порцию рыданий получалось из последних сил. Благо, он не медлил. Девушка