Метанойя. Евгений Борисович Гиренок

пустоте мира.

      И только при виде своего единственного настоящего друга я несколько приободрился. Хищный оскал грациозного чёрного монстра, упруго замершего в луче фонарного света, распластавшись на широченных колёсах с блестящими дисками, невольно внушал уважение. А чуть насмешливая снисходительность, таящаяся в четырёх круглых глазах с хромированной окантовкой, прямо заражала уверенностью, не оставляя места для сомнения в победе над миром. Роскошное спортивное купе– «ягуар» XJRS восемьдесят седьмого года, подаренный мне братом два года назад, с первого же взгляда вызвал у меня целую бурю чувств, со временем выкристаллизовавшихся в самую чистую и искреннюю любовь. Да и возможно ли было не полюбить эти изысканные линии кузова, подчёркнутые серебристыми молдингами, чудесный комфортабельный салон с его светлой мягкой кожей и всеми мыслимыми наворотами? Но, кроме того, и сам «англичанин» оказался надёжным другом, ни разу не подведя меня в бесчисленных вояжах по городам и весям. Полуночный ковбой на чёрном мустанге посреди безлюдной прерии, романтический образ детских грёз, давно перестал тревожить меня, ведь мне подвластны сразу двести таких коней. Их готовность подмять под свои колёса всю бесконечность земных дорог просто не могла оставить равнодушным, пробуждая в душе особый азарт, тайное ощущение превосходства над несовершенными людишками, не изведавшими радости покорения пространств. Возможно, на рубеже веков многие смотрели на него как на устаревший хлам, проносясь на своих новеньких «мерседесах» и «БМВ» с тайной боязнью выбыть из утомительной гонки с прогрессом, но мне в высшей степени было безразлично их мнение. Я точно знаю, что самая большая суета в жизни– пытаться следовать за модой.

      Коротко свистнула отключившаяся сигнализация, и, дважды моргнув фарами «ягуар» приветствовал меня электронным голосом: «Здравствуй, хозяин». Ласково проведя рукой по длинному изящному крылу, я буквально нырнул в остро пахнущий кожей салон и поворотом ключа зажигания оживил спящую чудовищную силу мотора, низким размеренным рокотом разорвавшего тишину двора. Теплым зеленоватым светом зажглась приборная панель, а из динамиков квадро-системы заструилась серебряная канитель «Кислорода» Жана-Мишеля Жара. Закурив сигарету, я подождал, пока двигатель чуть прогреется, и медленно вывел машину со двора.

      Залитый жёлтым светом центральный проспект немного ошеломил меня своим движением. Выехав из тёмной арки между домами, я не смог сразу решиться влиться в оживленный поток транспорта– моя внутренняя скорость слишком уж не совпадала с общей целеустремлённостью. Уткнувшись в сложенные на руле руки, я некоторое время сидел, исподлобья наблюдая на проносящимися мимо с ужасающим воем троллейбусами и блестящими автомобилями, заполненными весёлыми компаниями. Наверное, причина крылась в музыке, и, немного поколдовав с пультом управления CD-ченджера, я нашёл то, что мне сейчас требовалось. Мощная энергетика «California Love» Тупака Шакура буквально зарядила меня, и, накрутив