Непокорное Эхо. Лидия Петровна Будрик

взглянул на сестер, те дождались своей очереди и кинулись к нему, а сами стали обнимать его и целовать.

      – Все в дом к столу, – позвал громко Владимир Петрович, – обедать будем. Варька! – кликнул он служанку.

      На крылечке незамедлительно появилась девушка двадцати лет, пышная, ладная, в белом передничке, и мило пролепетала:

      – Слушаю-с, ваша светлость.

      – Все ли готово к обеду?

      – Как велели, так и готово-с, – радостно отозвалась она и засмотрелась на наследника.

      Какое-то время девица молчала, а потом тихо, но с восхищением проговорила:

      – Красавчик!

      – Что? – строго переспросил ее Владимир Петрович.

      – Кушать подано-с! – громко объявила Варвара и быстро скрылась в доме, боясь нарваться на гнев хозяина.

      Его крутой нрав она уже знала и лишний раз попадаться на глаза жутко боялась. Но и промолчать не могла, молодой барин и впрямь был красив собой.

      Григорий Владимирович изучающе взглянул на прислугу, все разом ему поклонились, а он мило всем улыбнулся и остановил свой взор на старом слуге Прошке.

      – Прохор, ты еще служишь! – обрадовался он, что застал старика в живых.

      – Служу-с, барин! – отозвался тот, а сам на радостях смахнул слезу и был в восторге от его приезда.

      – Рад, что ты дождался меня, – признался Громов и обнял его за плечи.

      Он заглянул в его глаза, наполненные радостью и слезами, и тихо шепнул:

      – У нас еще будет время, вспомнить с тобой прошлые годы.

      Тот расплылся в довольной улыбке, понимая намеки молодого барина, а сам пуще прежнего залился слезами, не скрывая своего радостного настроя.

      А Григорий Владимирович уже осматривал дородных девиц, что служили в их доме.

      – Прислуга почти вся поменялась, – пояснила сразу маменька, – кого-то замуж выдали, кто-то сам ушел, а кого-то уже Господь призвал. Но новые работники ничем не хуже старых. Все работящие, исполнительные, покорные.

      Он вновь перевел взгляд на маменьку, мило ей улыбнулся, и его сразу же проводили к парадной.

      Широкая и просторная лестница, которая вела в дом, тоже изменилась, ее отреставрировали, расширили и покрасили.

      Да и внутренность дома встретила наследника своим внешним и обновленным великолепием. Гостиная, устланная бархатными коврами и уставленная множеством цветущих растений, вела в роскошную приемную, с дорогой мебелью, обитой атласом и бархатом. По стенам всюду висели картины, все сплошь в золоченых рамках. Под потолком красовались люстры-подсвечники, которые считались новшеством и роскошью, и украшали гостиные и залы исключительно знатных людей. На столах множество дорогих серебряных и золоченых предметов – это вазы, шкатулки, которые указывали на достаток и хороший вкус хозяев. Гармонично вписывающаяся лестница вела на второй этаж, где находились барские покои и комнаты для гостей. По бокам витые ажурные балясины с тонкой резьбой, ступеньки стали аккуратнее, тоньше, обновились и перила, и от них все еще пахло свежим деревом и краской.

      Стол