Песня моей души. Елена Юрьевна Свительская

сожгу твои свитки и доставлю вас назад. Дальше поступайте, как считаете нужным.

      – Нет в мире ничего интереснее людей! – стирая брызнувшие от смеха слёзы, сказал мужчина, – В самых плохих людях может таиться хотя бы капля совести, а в самых хороших обнаруживается хотя бы капля зла. Трудно найти полностью плохого человека. И также трудно найти полностью хорошего. Люди… в них столько контрастов намешано! Такая… – он странно усмехнулся, – Люди – это такая причудливая смесь всего!

      – К чему ты говоришь мне это?

      – Мне безразлично, к кому ты себя относишь, как тебе безразлично, чего случится со мной.

      Он угадал, как я относился к нему. Отчего-то стало досадно.

      – Когда перестанешь считать себя хорошим и умным, у тебя появится возможность стать таким. Пока ты ни то, ни то.

      – Вот возьму и перемещусь, забыв о моём желании тебе помогать.

      Воин рассмеялся.

      – Ты не принимай всё на свой счёт! – шепнул он, отсмеявшись. – Я сегодня смеюсь не то над всеми, не то над собой.

      – Не боишься, что завтра над тобой будет смеяться твой король или твой народ?

      – Меня больно ужалило собственное презрение. Чужое редко так точно бьёт в цель.

      Решил больше ни о чём с ним не разговаривать. Поджёг сухой свиток, пропитанный каким-то особым веществом. Алхимик не спешил поднимать кольчугу.

      – Тебе не страшно идти без брони? – спросил мужчина с расшибленной ногой.

      – Страшно идти, когда потерял дорогое тебе дело и желание жить. Однако кроме меня никто их мне не подарит. Придётся самому добывать. Но сначала я хочу стереть все упоминания о моей смеси! – он повернулся к другим чернореченцам, – Вы поклянётесь мне, что не расскажите ничего? Я не хотел бы убивать вас, но если вы расскажете о моём изобретении, я вас хоть из-под земли достану! Мне нечего терять. Я ничего больше не боюсь.

      – Может… – другой чернореченец повернулся к третьему, – И мы?..

      Свиток горел быстро.

      Лучше, если никто и никогда не сумеет сделать такие же кристаллы, разрушающие даже крепкие заклинания. Ну, пусть хотя бы пройдёт долгий отрезок времени, прежде чем кто-то вновь научится их создавать.

      Делал ли я это, чтобы кристаллы когда-нибудь не полетели в меня, в память об ушедшем из жизни маге или чтобы считать себя хорошим? Ясного ответа не дал бы даже самому себе. Все три варианта были причудливо перемешаны между собой.

      Холодные уколы от зачарованного камня, вставленного во внутреннюю часть ножен кинжала, затихали: воины из Черноречья успели убежать. Нашего с алхимиком разговора враги не слышали, поэтому можно не беспокоиться, что перескажут его своему королю.

      Враги, враги… Сам называю их врагами. Чем я лучше них? Вряд ли я лучше. Надо же, какая бездна чего-то непознанного иногда таится в нас самих! По какому хрупкому прутику мы ходим между совестью и бесчестьем! Вероятно, по нему же ходил и Эндарс. А, впрочем, чего я перевожу внимание на него? За свои ошибки он ответил сам. За мои ошибки предстоит отвечать мне самому.

      – Кан…

      За