Песня моей души. Елена Юрьевна Свительская

Ударом в сердце.

      Я устало прислонился к ближайшему дереву. Мокрому. Потом сполз на пропитанный влагой мох, обхватил руками плечи. Уши ловили торжествующие вопли чернореченских воинов. Приказы Мстислава быть настороже: «Тут ещё шляется этот рыжий маг». И глухие стенания между ликующих воинов, видимо, того парня, родственника одного из алхимиков, сгоревших рядом с боевым магом, так и не решились «заткнуть». Чернореченцы уходили, не проверив меня. Или меня укрыл здешний лес?..

      Погладив землю у моих ног, едва слышно произнёс:

      – Благодарю за заботу, Лес.

      Долго сидел, судорожно обнимая плечи. Потом… что-то ёкнуло внутри моей души. Отчаянная надежда судорожно всплыла к сознанию.

      А, может, он всё же уцелел, но сейчас ему необходима моя помощь? Не мог Эндарс так просто переступить Грань, ведь он же боевой маг! Они же сильнее обычных человеческих магов. И в то же время даже боевому магу не справиться с Гранью. Но почему-то эта маленькая надежда тлеет, греет сердце, как греет пальцы маленький огарок свечи.

      Поднялся, тяжело вздохнул. И заставил себя вернуться обратно.

      Трое бедолаг, покрытые копотью, по-прежнему держались друг за друга. Около них чернела небольшая ямка. Даже пепла от него не осталось. А эти трое… они, по сути, ему никто, но он их магией своей прикрыл. Безумец! Неужели, он не понимал, как безрассудно выступать против целого войска даже боевому магу?! Хотя… он что-то смыслил и в алхимии. Может, уж он-то как раз много всего понимал?.. Понял, что если он не вмешается, то ещё сколько-то десятков чернореченцев, находившихся поблизости, сгорят. И я. Но… какой смысл думать об этом сейчас?..

      Ножны кинжала коснулись моей кожи двадцатью или больше уколами холодных игл. Значит, как Эндарс и хотел, остальные уцелели. Не стало лишь его, стоявшего посередине, того, в кого целились они все.

      Не чувствуя холода, намокший от сидения на влажном мху, какое-то время стоял, не отрывая глаз от ямы.

      Спасать врагов, зная, что от тебя не останется ничего. Спасать город в далёкой чужой стране. Он был сильный. Очень сильный. Мужественный. И… жаль, что этого человека больше нет. Не из-за неслучившегося поединка. А просто… жаль.

      – Маг… Кан…

      – Чего тебе? – оборачиваюсь к мужчине с обожженными ногами.

      Тот трясущимися руками сбросил кольчугу и вытащил из-под рубашки смятый свиток.

      – Убери как-нибудь: пусть никто его не прочтёт!

      Не очень хорошо понимал, отчего враг попросил это у меня, поэтому с места не сдвинулся.

      – Сожги! – вновь попросил воин. – И помоги убрать остальные свитки. Их всего восемь. Уберёшь – и никто не сможет изготовить эти кристаллы. Кроме меня никто не знает, а я больше ничего о них не скажу.

      Спрашиваю, нахмурившись:

      – Какая тебе из этого выгода?

      Мужчина тяжело вздохнул и устало взглянул мне в глаза:

      – Когда-то я считал, будто важен, как открыватель этих кристаллов. А меня самого едва ими не спалили. Им нужны только мои открытия, но не нужна моя жизнь.

      Горько усмехнулся:

      – На что же ты надеялся, алхимик? Надеялся, будто тебя, незаменимого мудреца, не будут использовать?

      – Хочешь