Реквием по вернувшимся. Игорь Вереснев

ночи… Ма! А мы правда завтра пойдем на карусели?

      – Конечно, правда.

      – И бабушка с дедушкой пойдут?

      – Да.

      Карусель в Луна-парке – самое раннее ее детское воспоминание. Смех отца – тогда еще не ректора университета, испуганно-радостный визг мамы – тогда еще не знаменитого на всю Евроссию микробиолога. Четверть века назад ее родители были так молоды – чуть старше нее нынешней. И так любили друг друга, и своего Мышонка-Нику. А каким останется самое раннее воспоминание ее Мышонка-Леночки?

      Год назад, вернувшись из своей первой звездной, она жутко боялась, что дочь ее не узнает. И в этом году боялась…

      Родители не сказали ни слова, когда она решила вернуться к полученной в академии специальности. Они профессиональные ученые, наука для них была превыше всего. Они считали, что понимают ее… Ничего они не понимают! Никто не понимает.

      Ее «незапланированная» беременность, скоропостижное замужество многих удивили в свое время. Но объяснение нашлось быстро: женщина молодая, девчонка почти, влюбилась, голова закружилась. Влюбилась… Только вовсе не в Филиппа! Когда она поняла, что Коцюба навсегда останется только подругой, единственное, что смогла придумать, – родить собственную Леночку, которую никто не помешает любить. И которая ее полюбит! А муж – нужен ведь донор спермы? Умный, талантливый, красивый – дочь профессора генетики кое-что смыслила в наследственности и скрещивании.

      С Леночкой-маленькой Вероника рассчитала все верно: дочь росла именно такой, как хотелось. Но… оказывается, если любишь двоих людей одинаково сильно, любовь эта не уравновешивает сердце. Она рвет его пополам! И теперь она металась между Леной-большой и Леночкой-маленькой и не знала, как быть.

      – Ма, а потом ты опять улетишь на свою звездочку?

      Вероника вздрогнула.

      – А ты не хочешь, чтобы я улетала?

      Девочка энергично замотала головой, и золотистые протуберанцы вспыхнули солнечной короной. Вероника решилась.

      – Тогда я останусь с тобой. Ты моя самая лучшая звездочка.

      – Я Мышонок, а не звездочка, – тут же возразила та.

      – Правильно, Мышонок. Спи.

      Она еще раз поцеловала дочь. Уменьшила яркость ночника, тихонько пошла к своему дивану, легла. Вот так – завтра отправить рапорт в управление, и готово. Уговаривать остаться ее не будут. Тоже мне, косморазведчица выискалась! Да на ее место вмиг сотню претендентов найдут. И пусть себе летают. А она останется дома. Устроится к маме в лабораторию или преподавать в университете. Это она позже решит. В любом случае, она каждый день будет рядом с Мышонком, с Леночкой-маленькой… И потеряет навсегда Лену-большую.

      Потеряет? Чтобы терять, нужно иметь.

      – Мама… Мамочка…

      Кровавое облако наваливалось на нее всей своей многометровой громадой, душило, но она не сдавалась, карабкалась, протискивалась сквозь его вязкую толщу.

      – Мамочка!..

      Сил не было никаких. Вероника стиснула зубы,