Охота как образ жизни. Андрей Томилов

и отправлять обратно в зимовье, в «резерв». Так решил охотовед, хотя было видно, что он бы и сам не прочь отправиться в тот резерв, – руки у него дрожали, а бока ходили ходуном, выталкивая в морозный вечерний воздух клубы пара.

      Чуть передохнув и убедившись, что валеночная милиция благополучно скрылась за поворотом, поредевшая группа двинулась дальше.

      Через какое-то время, вдруг прямо перед Петровичем возник человек. Вроде и место чистое, а вот как-то не увидел его егерь, будто из-под земли выскочил. Тем более, явление показалось нереальным из-за внешности появившегося. Это был цыган. Во всей своей красе цыган. Конечно, не в плисовой рубахе и не с огромной серьгой в ухе, но…

      Одно дело встретиться с таким в поселке, и совершенно другое здесь, в тайге, в глухомани. Ну не увязывалось это понятие: цыган и охота, всё равно, что еврей – оленевод.

      Короткая, ловко скроенная куртка, распахнутая настежь, непокрытая курчавая, с черными как смоль, длинными до плеч волосами голова, гордо откинутая назад. Легкая, изящная походка на широких камасных лыжах, он быстро и смело подкатил к Петровичу. В руке зажата вязаная шапочка. Ни злой ветерок, ни морозец вечерний, казалось, не трогали его вовсе. Да и лицо, чисто цыганское, смуглое лицо, даже не имело признаков пота или усталости.

      Конечно, егерь сразу узнал его. Это был Володя, он уже несколько лет живет в поселке, даже год или два работал в промхозе, но что-то не сложилось, и он бросил. Парень был спокойный, приветливый и вот тебе на, – браконьер. Правда, в краях сибирских браконьерство никогда не считалось преступлением. Звание браконьер подразумевало умение добывать в тайге чего-то большего, чем простой охотник, умение выжить в каких-то сложных ситуациях. Не унижало это звание сибирских мужиков.

      Встретившиеся поздоровались, перекинулись парой слов, потом Володя спросил:

      – Меня, что ли, ловить приехали?

      – Если ты здесь за хозяина, то выходит, что тебя.

      Подтянулся запыхавшийся, взмыленный Кузнечик, и, путаясь в карабине, выдохнул:

      – Имею полномочия… предлагаю добровольно… факт браконьерства установлен…

      Он еще долго пытался что-то высказать, но сбитое дыхание не позволяло ему сформулировать мысль.

      У цыгана полыхнули жаром глаза, но он их тут же притушил, смежил опушённые инеем ресницы, и волнение выдавали лишь заходившие желваки:

      – А где ты браконьера увидел? Ты что меня за охотой поймал? Или оружие у меня есть? или я в поняге соболей несу? В чем заключается браконьерство? Я, может быть, просто живу здесь в экстремальных условиях, романтики набираюсь, может, я книгу хочу написать, а ты сразу, – браконьерство.

      Кузнечик, было, поперхнулся такой наглостью, но тут же справился и, сдерживая себя, заговорил:

      – Во-первых, не «ты», а «вы», а во-вторых, факт браконьерства мы докажем, для того и прибыли сюда.

      – Вот и докажи сначала.

      – И докажу.

      – И докажи… Ладно, на разговоры у нас еще будет время, надо определяться, где