Катастрофа для байкера. Анна Мичи

пользовалась чужой электроэнергией. И с уборкой всегда помогала, уж точно не сидела на диване, лениво поднимая ноги, когда Ванькина мать проходилась с пылесосом. Большая комната, куда они меня поселили, раньше была куда захламленнее, я спросила разрешения и перебрала шкафы, иначе мне даже постель на день убирать было некуда.

      А сегодня меня вообще здесь почти не было: с утра я убежала на курсы, потом отстояла полную рабочую смену, потом поехала с Вано на сходку и в клуб. Утром посуду за собой тщательно помыла, постель сложила и убрала. Когда уходила – в квартире была чистота и благодать.

      Но Елена Петровна вела меня на кухню, так что, судя по всему, проблема образовалась где-то здесь.

      – Вот, – сказала она торжественно и повела рукой.

      Я еле удержалась от того, чтобы присвистнуть. К Ванькиной сестре приходили гости? Или стая обезьян устроила тут поминки по безвременно погибшему соплеменнику?

      В раковине красовалась груда посуды. То, что не вместилось, стояло рядом и на столе. Масло, пятна жира, обглоданные куриные кости, присохшие ошмётки неизвестно чего на сковороде. Пятна от варенья на столе, крошки, колбасные обрезки, какие-то странные разводы.

      Вот это попировали.

      Но я-то здесь при чём?

      – Будь добра, помой, пожалуйста.

      По форме это звучало безукоризненно вежливо. Но по смыслу…

      Она ведь отлично знает, здесь нет ни одной моей тарелочки или кружечки. Это просто воспитание. Желание показать мне своё место. Уверена, она вернулась с работы как минимум несколько часов назад. Но не стала мыть – а может, не позволила вымыть никому из домашних. Специально, чтобы это делала я.

      И неважно, как поздно мы с Ванькой пришли, неважно, что мне завтра рано вставать, и она это знает. Специально ведь не стала ложиться, чтобы застать меня и заставить вымыть всё это.

      Нет, я была им благодарна за крышу над головой. Понимала, что причиняю им неудобства. Но вот это – было уже слишком.

      В ушах зашумело от злости. В горле тесно сжалось.

      – Знаете, – я обернулась к ней, – а давайте я буду вам платить?

      Вежливая улыбочка сползла с её губ, в глазах мелькнула растерянность. Я продолжила:

      – Давайте я буду просто давать вам деньги за ночёвку, за использование вашей посуды, тепла, электричества, чем ещё я тут пользуюсь. Ну как в гостиницах платят, посуточно. Сколько вы хотите?

      Меня несло. Мне было уже всё равно, согласится она или нет, запросит ли неимоверную сумму или обойдётся более скромными цифрами. Я просто не собиралась позволять им так со мной обращаться. Заставлять меня батрачить за всю их семью, как бессловесную Золушку.

      Елена Петровна сразу пошла на попятную:

      – Я же не поэтому, ты всё неправильно поняла. Оставь, я сама помою. Господи, и попросить нельзя.

      Она запахнула халат на груди, уставилась в пространство, явно показывая, что делает мне одолжение.

      Но я тоже не уступала:

      – Нет, давайте я помою. Мне не сложно. За собой я всегда мою.

      Очередной