Самоосвобождающаяся Игра. Вадим Демчог

Сверхмарионетки с наглядным совершенством продемонстрирует нам свою мощно защищающую функцию, ясно показывая, что любая эмоция, захватывающая нас, всего лишь ролевой «полуфабрикат», груда дерева или камня, из которых еще предстоит вырубить или выплавить произведение искусства, т. е. то, что мастера новейшей психологии называют Человеком Синтетическим[676].

      Вывод: Играть с сильными эмоциями может только освобожденное от них существо, тот, «…кто холоден, других сжигая страстью, и трогая других, не тронут сам…» Но это не исключает силы, величия искренности и красоты переживания самих эмоций! И как это возможно? Внимание, схема:

      1) На уровне роли, мы – сама эмоция!

      2) На уровне актера, мы – игра в эмоцию!

      3) На уровне зрителя, мы – наслаждение от эмоции, пустое пространство, Пучина Многоглазая.

      4) На уровне Мастера – мы три в одном! Homo ridens – Человек Радостный!

      Итак, «В порыве, вихре, буре, урагане страсти…»[677] самое главное – не отключать мозги… т. е. страсти бушуют, но они пусты, т. е. Мастер – не пойман ими! И это как раз то, что характеризует мастерство Сверхмарионетки наилучшим образом: она холодна, потому что одной ногой стоит на знании о пустотной природе всего происходящего; но второй ногой она опирается на бушующие страсти ролевых игр. И только из этой позиции можно защитить такие правдивые, но крайне односторонние утверждения, как у Коклена-старшего: «…когда актер всего сильнее и правдивее выражает известные чувства, он не должен ощущать и тени их»[678]; или как у Дидро: «Крайняя чувствительность делает актеров посредственными, и лишь при полном отсутствии чувствительности вырабатываются актеры великолепные»[679]; или как у Шпета: «Актер как таковой так же мало «переживает» Тартюфа, Яго или Каина, как мало переживает сама скрипка пьесу, которую на ней исполняют», или вот еще: «Актерская игра должна быть больше, чем жизнь. Сценарий должен быть больше, чем жизнь. Все должно быть больше, чем жизнь»[680]. Ближе всего из старой плеяды к положению «вне крайностей» подходит наш Ленский: «…абсолютное отсутствие чувства, так же как и крайняя чувствительность без самообладания, делает человека непригодным для сцены, но крайняя чувствительность при полном самообладании делает актера великим»[681]! Итак, разделение на «театр переживания» и «театр представления»[682] – это одно из самых странных заблуждений в театре. Я спрашивал об этом у Сверхмарионетки – она не знает, что это такое! Для нее не существует такого странного и тотально невежественного разделения![683] Сверхмарионетка переживает себя вне крайностей, она всегда балансирует на грани, вне заваливания в жар переживания, как и вне заваливания в холод представления! Дузе, Росси[684] и Ермолова учились этому у нее! И хотелось бы, чтобы это звучало предельно ясно! Так, мы начинаем примерять на себя другой облик, другой взгляд, другой сценарий – сценарий Мастера Самоосвобождающейся Игры! И это означает, что мы начинаем творить свой театр!

676

Считается, что «…синтетическое бытие и синтетичнское «сознание» реализуются только в художественно-артистических, образных формах». Таким образом, в жизни, синтетический человек – «…лицедей, не уступающий профессиональному актеру. Заражаясь «сознанием», бывшим до поры до времени чужим и чуждым, он исполняет роль, и игра становится его мироощущением и бытием». (В.И. Искрин «Новая психология»., СПб., Издат. Б&К. 2001).

677

Вильям Шекспир «Трагическая история Гамлета, датского принца»., пер. В. Поплавского. (М. Журавлев. 2001) В переводе Федора Степанова: «…самое интересное – не дать мимолетности переиграть вечность, иллюзии возвыситься над реальностью».

678

Источник цитаты утерян, выписка из моих дневников.

679

Знаменитый «Paradoxe sur le comedien» – Парадокс об актере Дени Дидро.

680

Бетти Дейвис (1908-1989) – американская писательница, киносценарист. Вот еще одно ее высказывание: «Настоящий актер, как и всякий настоящий художник, имеет прямую линию связи с коллективным сердцем».

681

А.А. Ленский «Заметки актера» (Львов. «Искусство сцены» № 17. 1984).

682

Одно из наиболее интересных исследований по этому вопросу провела в 1926 году Любовь Гуревич в книге «Творчество актера: О природе художественных переживаний актера на сцене». Книга была переиздана в 2002 году, издат. «ГИТИС». Л.Я. Гуревич (1866-1940) – историк театра, писательница, друг К.С. Станиславского.

683

Суть в том, чтобы не делить действие на «от себя» и «не от себя». И именно в этой парадоксальности ключ к методам Алхимии Игры. То есть все делается от кого-то, кто вне разделения на «себя» и «не себя»; от некоего «не себя-себя». Повелитель Игры всегда в этом состоянии, Ум играющего ребенка также находится в положении «он – не он». Здесь можно также привести пример со знаменитым тестом, который иллюстрирует двойственность восприятия, когда в одном рисунке совмещены – голова пожилой дамы и молоденькой девушки. И в зависимости от акцентов восприятия, человек видит то одно, то другое изображение. Но возможен также и феномен, когда, находя определенную точку, в которой два лица соединяются, человек воспринимает оба изображения одновременно! Точно так же, в «игровой позиции» (Виртуальная Позиция Ума), соединяются «я» и «не я», т. е. способность действовать от «себя» и от «не себя». Сфера «я» олицетворяет здесь то, что есть; сфера «не я» – то, что может быть, не существующее, но возможное. То есть я действую от «себя», но допускаю возможность проявлений, которые сознаю как проявления «не себя», как проявления некоего другого существа, находящегося в иных предлагаемых обстоятельствах. Заваливание в ту, или иную сторону (в «себя», или в «не себя»), ломает структуру игры как таковой. Рецепт здоровой игры – искусный баланс.

684

Эрнесто Росси (1827-1896) – считался основным соперником Сальвини. Станиславский писал о нем, что «…Росси не был актером стихийного темперамента, как Мочалов и Сальвини; это был гениальный мастер. Он вел зрителя, часто пренебрегая внешним декором героя, к своему возвышенному состоянию души». Точный, подробный анализ не только роли, но и всего произведения в целом свидетельствует о том, что Росси принадлежал к академической традиции мастеров высочайшего класса.