Одесский юмор: Антология. Коллектив авторов

черту спички! Ударюсь хорошенько головой об стенку – и дело с концом. Добьемся мы, как говорится, своею собственной головой!»

      Гражданин зажмурился, разбежался и…

      Кррак!!!

      Термолитовая стена свеженького коттеджика с треском проломилась, и Гражданин вылетел на улицу.

      – Ну-ну! Мерси! Да здравствует качество, которое количество! Ур-р-ра! Ха-ха-ха!

      С ума он, впрочем, не сошел, и в больницу его не отправили.

      Гражданин посмотрел на склянку и сказал со вздохом облегчения:

      – Вот. Наконец. Это как раз то, что мне нужно. Уксусная эссенция. Уж она, матушка, не подведет. В смерти моей прошу никого не винить.

      Гражданин с жадностью припал воспаленными губами к склянке и осушил ее до дна.

      – Гм… Приятная штука. Вроде виноградного вина, только мягче. Еще разве дернуть баночку?

      Гражданин выпил еще баночку, крякнул и покрутил перед собой пальцами.

      – Колбаски бы… И икорки бы… А я еще, дурак, на самоубийство покушался! Жизнь так прекрасна! Вот это качество! Марья, сбегай-ка, голубушка, принеси парочку уксусной эссенции да колбаски захвати. Дьявольский аппетит разгулялся.

      «Ну-с, а теперь, закусив, можно помечтать и о радостях жиз… Тьфу, что это у меня такое в животе делается? Ох, и в глазах темно! Колбаса, ох, колбаса! Погиб я, товарищи, в борьбе с качеством! А жизнь так прекра…»

      С этими словами Гражданин лег животом вверх и умер.

      Что, впрочем, и входило в его первоначальные планы.

      1926

      Лев Славин

      Одесские гасконцы

      – Не верьте одесситам, – предупреждали меня сведущие люди, – они легкомысленны, вероломны, хвастливы и двоедушны. Одесса – это советская Гасконь.

      Первый гасконец, которого я увидел в Одессе, был парикмахер. Осведомившись о моем отрицательном отношении к последним завоеваниям парикмахерской техники – прическе «бокс» и помаде «Люсьен Можи па-де Вале», он обнажил бритву жестом профессионального убийцы.

      Как известно, искусство парикмахера со времен Фигаро разделяется на два направления – одни бреют в чистом халате, не хватаясь за нос и молча. Другие, как говорят в Одессе, совсем наоборот.

      Мой парикмахер принадлежал к классической школе. Это старый мастер, Рембрандт шампуней, чемпион извозчичьих затылков. В течение 15 минут ему удалось высказать свои сокровенные убеждения о моей профессии, полете «АНТ», хлебозаготовках и борьбе с перхотью. Это занятие нисколько не помешало гасконцу уверенной рукой нанести мне три резаные раны на щеке и одну рваную на подбородке. Когда, облитый кровью и недорезанный, я встал с кресла, он приветствовал меня придворным поклоном и словами:

      – За бритье – 50 копеек!

      – А за татуировку? – ехидно осведомился я.

      – Бесплатно, – сказал он тоном хлебосольного хозяина. – Приходите, я уже привык к вашему лицу.

      Второй гасконец лежал на улице. Закинув голову на урну и не без комфорта уперев ноги в телеграфный столб, он взирал на мир с видом благожелательного участия.