Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики. Адам Туз

Предварительный проект в середине августа обсуждался в министерствах, а в конце месяца Шахт в компании министра обороны Бломберга и представлявшего армию генерала Вальтера фон Рейхенау ознакомил с ним в Оберзальцберге Гитлера. Состав этой делегации четко указывал на то, кому отныне принадлежала власть в Третьем рейхе. Военные вступили в альянс с Шахтом еще в 1933 г., и взаимоотношения между ними только окрепли после «Ночи длинных ножей». Однако существенно то, что план должен был получить одобрение Гитлера. Пусть фюрер не вдавался в детали повседневной экономической политики, но без него не могло быть принято ни одно важное решение[283]. Несколькими днями позже Шахт анонсировал суть так называемого Нового плана перед группой предпринимателей, присутствовавших на Лейпцигской ярмарке. Характерно, что Шахт отзывался о своем собственном проекте как об «ужасе», навязанном Германии из-за отказа ее кредиторов принять более разумные условия торговли. Полностью игнорируя свои собственные усилия по систематическому обострению кризиса, Шахт возлагал вину за впадение Германии в автаркию исключительно на внешние обстоятельства[284].

      Тем не менее эта система остановила отток иностранной валюты. В течение нескольких месяцев после предъявления «Нового плана» общественности импорт резко сократился. К третьему кварталу 1935 г. объем импорта вернулся почти точно на тот уровень, на котором он находился тремя годами ранее, в разгар депрессии. Но по сравнению с 1932 г. промышленное производство выросло почти на 100 %[285]. Разумеется, германская экономика не могла выдержать такого сильного снижения зарубежных поставок. Оно было возможно лишь в краткосрочном плане, пока у производителей не кончились накопленные запасы сырья. После их истощения экономическое возрождение неминуемо должно было остановиться. А любое значительное увеличение импорта требовало роста экспорта – которого, однако, не произошло. К лету 1934 г. оптимизм, несколькими месяцами ранее окружавший схемы экспортных субсидий, в целом улетучился. Рейхсбанк так отчаянно нуждался в твердой валюте, что больше не мог себе позволить выкуп облигаций в качестве главного механизма субсидирования, поскольку при этом значительная часть германской экспортной выручки оставалась в руках иностранцев. А других механизмов, действовавших за счет зарубежных кредиторов Германии, уже не хватало для того, чтобы обеспечить экспортерам требуемый уровень поддержки. По оценкам Рейхсбанка, для компенсации серьезной неконку-рентоспособности Германии требовалось на 25 % субсидировать более двух третей германского экспорта (240 млн из 340 млн рейхсмарок). Для этого потребовалось бы 60 млн рейхсмарок в месяц, из которых от зарубежных кредиторов Германии удалось бы получить самое большее 40 млн[286]. Остаток пришлось бы брать более-менее прямо из казны Рейха. С учетом общего неблагополучного положения с финансами Рейха и возможностью обвинений в демпинге

283

Гитлер внимательно следил за англо-германскими дискуссиями осенью 1934 г. и лично одобрил соглашение о платежах; см.: Wendt, Economic Appeasement, 276.

284

Schulthess 1934, 26.08.1934, 221-6.

285

Konjunktur Statistisches Handbuch, 52, 92.

286

BAL R2501 66oz, 320-22.