Алиса. Алексей Валерьевич Груненков

повторения подобного опыта. Никогда! Ни с кем! Я возненавидел сексуальный процесс, тяжелую и утомительную процедуру. Я пилил её как бревно.

      Нет, мне нравилось с ней общаться. Проводить вместе время, ходить в кино или ещё куда-то, пока не оставались вдвоём. Наедине она начинала грубо ко мне приставать. Залезать в джинсы, расстегивать пояс, спускать к щиколоткам трусы. А дальше Окса просто насиловала меня. И при этом злилась на меня от неэффективности своего насилия. А я лежал и ждал, когда всё это надо мной, наконец, закончится. Когда прекратятся все эти её подпрыгивания на мне сверху, все эти наскоки чреватые серьёзной травмой детородного органа.

      Моё сердце замирало всякий раз, когда член выскальзывал, а затем она снова на него насаживалась. Как “сиделка”. “Наседка”. Я очень беспокоился, что Окса не попадёт собой и промажет мимо меня. Ну как тут было расслабиться, а?..

      Поэтому я предпочитал вечерние прогулки. От этого ей видите ли спалось лучше. То есть не нужно было заниматься перед сном сексом, чтоб поскорей уснуть. Максимум на что я оказался способен – просто спать с нею. Ну, в смысле сна. Крепко обнявшись, прижавшись друг к другу… Все! Но её это не устраивало. Спать она мне не давала. В клинику неврозов она обратилась из-за бессонницы. Она якобы жаловалась на расстройство сна, однако, скорее всего Окса была далека от романтики. Просто я был для неё в некотором смысле лекарством, которое не помогало.

      Ближе к осени Окса уже презирала меня. Я не удовлетворял её. Не соответствовал ни сексуальным аппетитам, ни тем более финансовым нормативам. Не мог обеспечить тем пакетом удовольствий, к которому она по её же словам привыкла. Шмотьём, побрякушками, ресторанами, ночными клубами в совокупности с многократными и качественными оргазмами на грани жизни и смерти. Зато я уже практически не замечал недостатков Оксы. Давно заметил такую странность: все, кем я не интересуюсь, всегда расцветают – этими словами я утешал всех, кому разбивал сердце. Ведь к ним я был объективен и замечал все недостатки и смело на них указывал. Неприятный запах изо рта. Неумеренное использование духов. Неправильное сочетание цветов в одежде или ещё что-нибудь. Никогда не боясь никого обидеть, я исходил из чужих интересов. Зато любимому человеку я бы простил всё, запустив его до полного безобразия. (Впрочем, соседу это не помогло – от безнадёжной любви ко мне он цинично и грубо спился. Означает ли это, что я всё-таки педераст?)