Они существуют. Алексей Владимирович Баев

кое-как разобрался?

      – Не совсем еще, но основной функционал вижу. Не могу найти, где про эту зеленую кнопку нарисовано. Гляди, Петрович, она в самом центре. Наверное, что-то важное. А тыком подобную технику проверять не стоит, правда? – Лодочник озабоченно перелистывал страницы.

      – Это точно, не стоит. Ладно, пойдем устраиваться. После обеда отыщешь.

      Андрей вслед за Петровичем выпрыгнул на землю и направился в сторону жилого вагона.

      – Елы-палы, бригадир, куда нам столько всего нагрузили? Вагонов двадцать всякой чебурданидзы…

      – Не чебурданидзы, а оснастки. Мы ж не на прогулку отправляемся. Раствор, рельсы, проводка. Продукты, опять же. Ты прикинь, сколько нам пройти за три месяца надо, а потом уж выражайся.

      – Да ладно, Петрович, чего ты? Я что, маленький? – в голосе Лодочника послышались нотки обиды.

      – Брось губы дуть, – отмахнулся бригадир, – мы тут не на школьном утреннике. Пойдем-ка лучше на кухню заглянем. Оценим, чем нас повар сегодня травить собирается.

      Вагон-ресторан поставили предпоследним – между жилым и контрольно-измерительным, замыкающим эшелон. Из открытого окна кухни доносились звон посуды и хрипловатый голос Армстронга.

      – Хорошо поет, собака! – восхитился Петрович. – Учись, Андрюха. Ему б не на кухню, а в консерваторию…

      – Это не Артем поет, – ответил, улыбнувшись, Лодочник.

      – А кто? – удивился Кудесников.

      – Из магнитофона.

      – А я-то уж подумал… – разочарованно покачал головой бригадир, а потом крикнул в раскрытое окно. – Темушка! Чем кормить-то нас собираешься?

      – На первое – борщ, Первопроход Петрович. На второе – пюре с котлетами. Ну и классика – компот. С печеньем. Нормально?

      – Хорошо, Артем. Борщ – это очень хорошо. Он у тебя как, ничего? Наваристый?

      – Обижаете. В нашей столовке – фирменное блюдо. Порция – девять-семьдесят.

      Довольная физиономия Куребеды высунуласья в окно.

      – К часу столы будут накрыты. Как велено.

      – Ты, давай, не отвлекайся. Мои орлы знаешь какие? Опоздаешь – заклюют.

      – Не опоздаю.

      Артем скрылся за шторкой. В ту же минуту что-то щелкнуло, Смит умолкла, а через секунду захрипело по-русски. Голосом известного «профессора»:

      – Я убью тебя, лодочник!

      – Вот, обалдуй! – хохотнул бригадир. – Ты на него, Андрюх, не обижайся. Ничего, вроде, паренек. Только слегка без башни, как сейчас говорят.

      – Да я, Петрович, и не обижаюсь, – открыто улыбнулся Андрей. – Эта песня – моя любимая. Мы ее всей деревней поем. На праздники. Под гармошку… Артем, сделай погромче!

      Куребеда, услышав просьбу, немедленно ее исполнил. Видимо, не без удовольствия – тому подтверждением была довольная моська, промелькнувшая в окне.

      – Эх, молодежь, – только и вздохнул Кудесников…

      В час пополудни бригада собралась в вагон-ресторане. Куребеда стоял у входа в белоснежном фартуке и каждому входившему почтительно кланялся.

      – Похоже, у Мухина появился конкурент.