Уроки танго (сборник). Даниил Гуревич

настолько успешно, что скоро она стала одним из основных проектов лаборатории и была создана отдельная группа, руководителем которой назначили Сергея Нечаева. Молодого инженера, присланного в Сережину лабораторию, звали Антон Вальд. Все сразу заметили сходство между новичком и Нечаевым. Вальд, как и Нечаев, был не только талантлив и одержим своей работой, но так же легок в общении, доброжелателен и остроумен. И так же неотразим для женщин. Но если Нечаева красавцем нельзя было назвать – крепкий, с бросающимся в глаза, мужественным и грубоватым, но вместе с тем открытым и обаятельным лицом, – то новый инженер как будто прилетел к ним прямо из Голливуда – высокий, стройный, с крупно вьющимися, черными до блеска волосами, слегка раскосыми черными же глазами и постоянной улыбкой, которая открывала ряд жемчужных зубов. Женщины сразу попадали, но у него было обручальное кольцо, и им ничего не оставалось, как только вздыхать и завидовать. Нечаев сразу как-то потянулся к нему и с удовольствием оставался с ним после работы в лаборатории: обсудить сделанные за день дела, поговорить о науке, да и просто о жизни. В один из таких вечеров, когда они вдвоем засиделись допоздна, споря о последнем неудавшемся опыте, раздался телефонный звонок. Вальд, улыбнувшись, сказал Нечаеву: «Жена» – и взял трубку. Продолжая улыбаться, он слушал, что ему говорили, потом сказал в трубку:

      – Хорошо, Галчонок. Я думаю, он согласится. До встречи. Целую.

      Повесив трубку, он, все еще улыбаясь, обратился к Нечаеву:

      – Жена уже второй раз борщ разогревает. Она предложила продолжить нашу беседу за обедом. У нас, правда, довольно тесно, даже развернуться негде, но зато борщ – отменный. Я ручаюсь. И по рюмочке найдется. Как тебе эта идея?

      – Прекрасная идея, – ответил Нечаев, обрадовавшись, но не столько от предвкушения хорошего домашнего борща – мать у него умерла несколько лет назад, и он питался в основном в столовках, – сколько от возможности наконец-то увидеть, какая же у этого красавца должна быть жена. Кстати, вся лаборатория точно так же изнывала от любопытства.

      Вальды жили недалеко от химкомбината, в заводском общежитии, где у семейных были отдельные комнаты.

      – Вас поставили на очередь? – спросил Нечаев.

      – Да, сразу же. Но предупредили, что придется ждать.

      – Я постараюсь поторопить.

      – Спасибо.

      Поднявшись на второй этаж, они прошли по длинному шумному коридору. Из-за дверей слышались громкие разговоры, споры, пьяная ругань; в коридоре, стоя у своих дверей, тоже громко разговаривали или переругивались; бегали, катались на трехколесных велосипедах дети. Вальд, который шел впереди, повернул к Нечаеву голову и, как бы оправдываясь, развел руками и улыбнулся. Нечаев улыбнулся в ответ. Наконец, Вальд остановился около одной из дверей, открыл ее и, отступив в сторону, сделал Нечаеву приглашающий жест: «Прошу». Комната действительно была крошечная и вдобавок еще без окна. Маленький раскладной диван, приткнувшийся к стене, накрытый