Эталон. Сергей Бокшанский

четыре остановки. Я смотрю на женские ноги, не отрываясь. После пятой остановки она не выдерживает, толкает плечом огромного парня рядом с собой и показывает подбородком на меня.

      Он косится на её колени. Потом переводит подозрительный взгляд на меня, начинает багроветь шеей. Маршрутка подпрыгивает на лежачем полицейском. Девушка демонстрирует мне все скрытые подробности и запоздало ахает, лязгнув зубами. Бельё чёрное и прозрачнее некуда. Классика. Настоящая барышня. Отыграл бутылку в рулетку. Я хмыкаю. Она принимает этот звук на свой счёт. Лицо у неё в цвет лака на ногтях.

      Парень набычился и сжимает кулаки. По скулам перекатываются желваки. Он очень хочет свернуть мне шею, но пока не решается сделать это прямо сейчас. Спутник блондинки гораздо крупнее меня и раза в два шире своей подруги. Он недобро щурится и цедит сквозь зубы что-то оскорбительное. Я смотрю чуть правее пылающего девичьего уха.

      – Простите? Вы ко мне обращаетесь?

      Я не поворачиваю к нему голову. Он начинает играть бицепсами. Слюна почти долетает до моего лица.

      – Ты куда смотришь?!

      – На водителя, – я виновато моргаю. – Косоглазие. Не обращайте внимания.

      Он открывает и закрывает рот. Затем хлопает глазами. Потом сдувается. Блондинка фыркает и отпускает юбку. Ладонь ныряет под локоть здоровяку. Она бросает на меня презрительный взгляд и больше не сжимает колени. Смотри не хочу. Мне уже не интересно. Рулетка остановилась: литр белой, два вина. Это тоже классика.

      Мы с рыжим покидаем маршрутку на остановке сразу за перекрёстком.

      – Зайдём? – спрашиваю я.

      – У меня дома есть, – отвечает он. – Я не буду.

      – С чего бы?

      – Да так…

      Он мнётся и смотрит в сторону. И к себе не приглашает.

      – Как хочешь, – я безразлично пожимаю плечами.

      Мы расходимся на перекрёстке. Наши дома практически напротив друг друга. У нас разные улицы. Хлусевич идёт по своей и сворачивает во двор. Он не оглядывается. Ну и хрен с ним. Алкаш-одиночка. Пусть пьёт в компании телевизора.

      Я вытягиваю из кармана мобильник и набираю номер Ирины. Она сбрасывает звонок.

      – Вот же…

      Ругательства приносят небольшое облегчение. Я закуриваю и сосредоточенно перекатываю сигарету из одного уголка губ в другой. Через пару минут повторяю вызов. Звонок снова сбрасывают.

      – Хорошо хоть не в чёрном списке, – я мрачно усмехаюсь и двигаюсь в сторону дома.

      В продовольственном магазине я покупаю молоко. За бутылкой водки и сигаретами приходится вновь идти через дорогу.

      3

      Раньше наш двор был неплохим местом: беседка, скамейки, песочница. Раньше здесь росли каштаны, яблони и трава. Теперь на месте травы чёрная земля, удобренная машинным маслом – на ней растут автомобили, обрезанные коммунальщиками тополя, чахлая берёза и пни от каштанов. Между домами и тонкими стволами американских клёнов ветер гоняет мусор, а от мясокомбината тянет