Братья и сестры. Книга 1. Братья и сестры. Книга 2. Две зимы и три лета. Федор Абрамов

комнате – одна Анфиса. Она сидела за столом, подперев рукой голову, в старом ватнике, в платке, – видно, что недавно с поля.

      – Ну, председатель, вари пиво, завтра кончаю, – попробовал пошутить Степан Андреянович.

      – Тут, сват, и без пива голова кругом…

      За приоткрытой дверью в бухгалтерской рассыпался жиденький смешок.

      – Опять все бумаги смял. Не мешай ты, не мешай, – притворно, повизгивая от удовольствия, выговаривала женщина.

      Степан Андреянович вопросительно взглянул на Анфису.

      – Счетоводша Олена с кавалером своим… Николаем Семьиным. Я примечаю, вроде уже беременна.

      – Экая срамота! – покачал головой Степан Андреянович. – Люди на войне… Да ведь у нее, кажись, Петька женихом был?

      Анфиса вяло махнула рукой:

      – Говорила. И слушать не хочет. За работу, говорит, взыскивайте, а здесь я вам неподотчетная.

      Степан Андреянович вздохнул, сел к столу. Лицо Анфисы показалось ему слишком уж нехорошим: под глазами чернота, нос заострился – краше в гроб кладут.

      – Ты, Петровна, нездорова али так… нелады какие?

      – Будешь нездорова! Сейчас из райкома звонили, спрашивают, сколько сверх плана даем, а у нас… ох!

      – Да что у нас? Время еще терпит. По навинам сколько пустоши лежит.

      Анфиса встала, прикрыла дверь в бухгалтерскую, перешла на шепот:

      – Тебе первому, сват, говорю. Тут не то что сверх плана – остатки не знаешь как засеять.

      – А что так?

      – Семян нету.

      – Как нету? Куда им деваться?

      – То-то и оно, что куда. Давеча пошла с кладовщицей последний сусек выгребать, заехала рукой, а там семян-то на полметра, внизу доски. А я-то, дура, за полный сусек приняла от Лихачева.

      – Да за такие дела, – побагровел Степан Андреянович, – Харитона судить мало!

      – Спросишь с него. В районе ему снова вера. Опять обозом в леспромхозе заправляет. Да и чем докажешь?

      – Ну тогда с Клевакина! Он заправлял всем при Харитоне.

      – Вывернется… Скажет: знать ничего не знаю, бумаг не подписывал, и делу конец. Ох, тошнехонько! – Анфиса схватилась за голову. – Что же было неграмотную бабу ставить. Говорила на собранье – не послушали.

      Дверь в бухгалтерскую снова приоткрылась. Послышалось ленивое пощелкивание счетных костяшек.

      – Ежели рассудить сочувственно, – степенно говорил «специалист по тонкой работе», – то у нас самая что ни на есть настоящая любовь. За мной не пропадешь, Олена Северьяновна. Специальность моя такая…

      Степан Андреянович вскочил, захлопнул дверь.

      – И что же ты надумала, девка? – спросил он, помедлив.

      – Не знаю, сват.

      – А ежели к районным властям в ноги? Так и так – начистоту? – предложил после некоторого раздумья Степан Андреянович.

      – Думала… Да какие у них семена? Не такое время теперь. А в соседних колхозах у самих в обжим.

      – Тогда уж не знаю. Разве что хозяев обложить? Раз война – плачь да затягивай ремень.

      – Нет,