Я стану Алиеной. Наталья Резанова

вроде и не пил много?

      – А как она визжала… что это не она… ошибка, мол, вышла…

      – А если это и в самом деле не она? – быстро спросил Оливер.

      – Все они так говорят, – отрезал Роланд.

      – Нет, братец, она, – сказал Оттар. – Нам сообщили – примета есть верная…

      – А я-то думал: что ты у нее промеж ног разыскивал? – возопил кто-то, не видно кто. – Оказывается, примету… …..

      – Заткнись! Так вот, видел, какая у нее башка? Волосы у нее обкорнаны под корень. Ни одна баба, ни девка по своей воле их не обрежет – позор. Вот мы всем под платки и совались.

      – И не только под платки! – радостно сообщил Куртис.

      – А эта и начала молотить: болела, мол, горячка была, лекарь обрезал… Врет – космы ей еще в Солане, в тюрьме срезали. А она сбежала. И нам: муж вроде помер, к дяде еду… К дяде… – скривился он. – Да и по прочим приметам – рожа там, рост – точь-в-точь. Она. И теперь нам с ней по этим чертовым болотам тащиться… а она, может, душу продала, накликать может…

      – Там не черти ходят, по болотам-то, – сказал плосколицый. – Там эти… ну как их… как погнали их с Заклятых земель, им же надо приют себе искать, а болота – самое милое дело.

      – Я тебя по стене размажу! К вечеру про Заклятые земли завел…

      – А я и про Темное Воинство помянуть могу! – Роланд припечатал кулаком по столу, словно прихлопнув на месте готовую вспыхнуть драку. – Трусы, бабье! Болота испугались! С дороги не свернем – ничего не будет, а дорога там хорошая, ей, говорят, чуть не тысяча лет – верно, схолар?

      Оливер проглотил привычный ответ и сказал:

      – Да. Дорога крепкая. Я по ней ходил.

      – Вот! Шпаки шляются, а вы… Упырей испугались? Мертвецов бродячих? Или все же беглых, что к Валу тянутся?

      – Эй, скажешь тоже… Беглые сами этого болота как заразы бегают… – сказал солдат с пятном на щеке.

      – А насчет Темного Воинства у нас средство есть. – Оттар ковырял пальцами в зубах.

      – Это какое? – Куртис улыбнулся почти свято.

      – А с тебя, моя милашка, штаны снимем и ко всем чудищам злобным задницей и повернем.

      За такие слова могли убить что в Тримейне, что в Эрде, но Куртис по-прежнему улыбался, очевидно, он понимал юмор весьма своеобразно. Или у него с головой не все было в порядке, с такой смешливостью? Назревшая было драка рассосалась сама собой. Роланд выслал двоих солдат в караул.

      – Вы хоть еретичке поесть вынесите, – сказал Оливер.

      – Не твое свинячье дело, – тут же ответствовал один.

      Второй, настроенный более добродушно, заметил:

      – Да вынесем, не тужись. Нам ее живую доставить нужно, не дохлую. Опять же удовольствия от дохлой в дороге никакого. Хотя Зигги у нас, пожалуй, разницы и не заметит, верно, Зигги?

      Воспользовавшись некоторым общим шевелением в зале, вызванным их уходом, Оливер поднялся в свою конуру. Немного посидел на лавке, подошел к окну. Наверху была тусклая, беспросветная тьма. Ни луны, ни звезд. Во дворе солдаты развели небольшой костер – выгребли солому из конюшни.