Слёзы чёрной речки. Владимир Топилин

натертым местом, Леха обиженно фыркал на девчат и, ткнув кобылу пятками под бока, поехал за удаляющимся Андреем.

      Следом, все еще смеясь, строились девчата и, растянувшись цепочкой, будто цыплята за курицей, пошли за торопливо идущими лошадями.

      Не спешила только Татьяна. Она медлила, задерживала незначительными разговорами Машу и, поднявшись с земли в последнюю очередь, неторопливо замкнула шествие. Она знала, что через некоторое время Андрей остановится и остановит всех. Этим она еще раз хотела привлечь его внимание. Девушка знала, что он будет ждать, и от этой мысли ей было приятно. Татьяна рассчитала, что за постоянным вниманием начнется ухаживание, возникнут чувства…

      Глава 3

      На притихшие Саянские хребты неслышными, рысьими шагами наступала теплая ночь. Сгущающиеся сумерки плотно окутали тайгу. Быстро бегущие облака из глубины мрака несли сырость и прохладу. Влажный воздух, поднимающийся из-под перевала, предвещал дождь. Вот уже первые редкие капли с едва слышным туканьем забились о холодную, недавно освободившуюся от зимнего покрывала землю. С потоками воздуха наплывали дурманящие голову запахи талого снега, молодой, еще не окрепшей, но сочной травы-дурнины, упрямых дудок господствующей пучки, побегов маральего корня, рубцеватых листочков редкой березы и ползучей ольхи. В этот букет врезался терпкий привкус смолы кедров и пихт, удлиняющих свои лапы-ветки робкими светло-зелеными хвоинками из лопнувших от ласкового прикосновения теплого воздуха почек. Иногда доносился нежный девственный аромат таежных жарков, оранжевым платком накинутых на солнцепечные поляны.

      С горы слышится рвущийся шум прыгающего по острым камням ручья. Его несмолкаемый разговор ласкает слух, успокаивает и зовет к размышлениям. Изредка вскрикнет дрозд, пикнет юркая мухоловка, тинькнет проворная синичка, чирикнет вездесущий поползень, с глухим трепетом порхнет с гнезда смененный подругой рябчик, бесшумной тенью мелькнет силуэт вылетевшей на ночную охоту совы. Где-то в черном небе невидимо поет свою запоздалую токовую песню быстрокрылый бекас. Он единственный, кто, противоборствуя законам прошедшей любви, вызывает из насиженного гнезда терпеливую подругу, что своей нежностью и теплотой согревает закованных в скорлупу яиц птенцов. То тут, то там раздается говорливая речь его вибрирующего хвоста, звонкое звяканье да резкий свист крыльев при наборе высоты. Однако напрасны и бесполезны старания раздухарившегося жениха. Никто не отвечает на его настойчивые призывы, никто не зовет его разделить ушедшую любовь. Но бекас неутомим. Он полон сил. Ему кажется, что вот-вот, на следующем круге, что-то должно произойти. И от этого самообмана наполняются силой крылья, чаще бьется сердце птицы и зовет, зовет его к небесам…

      На поляне перед избушкой горел большой костер. Жаркие языки метрового пламени жалили наступающие сумерки, дарили тепло окружающим людям и своим танцем очаровывали, завораживали отдыхающие души.

      Маша сидела в отдалении от огня и украдкой наблюдала