Медвежий угол. Фредрик Бакман

и если дать ему шанс раньше, чем полагается, то талант можно загубить. Но сейчас, сидя в одиночестве перед компьютером у себя в кабинете, он смотрел то же самое видео и видел то, что никто, кроме Давида, не понимал: если юниорам не добавить скорости, завтра они пропали.

      Теперь даже Суне спрашивал самого себя: чего стоят принципы, если ты не победил?

      Бьорнстад – городок достаточно маленький, чтобы почти все его жители друг друга знали, но довольно большой, чтобы среди этих жителей были и такие, кого никто не замечает. Роббану Хольтсу было за сорок; он почесал бороду, в которой уже появились седые волосы, и плотнее запахнул ворот армейской куртки. Когда в это время года с озера дует ветер, кажется, будто лицо тебе царапают призраки. Роббан шел по другой стороне улицы, делая вид, что спешит куда-то по важному делу. И твердил самому себе: никто из прохожих не понимает, что он просто-напросто ждет, когда откроется «Шкура».

      Вдалеке виднелась крыша ледового дворца. С тех пор как команда юниоров выиграла четвертьфинал, Роббан, как и все остальные, только и говорил что о завтрашнем матче. Правда, после того как фабрика вышвырнула его и еще девятерых человек, говорить ему стало особо не с кем. Возможно, его истории и раньше мало кого интересовали, но понял он это только сейчас.

      Роббан посмотрел на часы. До открытия «Шкуры» еще порядочно. Он сделал вид, что ему нет до этого дела. Перед тем как войти в супермаркет, сунул руки в карманы, чтобы никто не увидел, как они дрожат. Наполнил корзину продуктами, которые были ему не нужны и на которые не было денег, а потом вдруг прихватил банку слабоалкогольного пива[1], будто это был сиюминутный порыв. «А, вы про это? Ну да, пусть будет в холодильнике на всякий случай». Роббан заглянул в скобяную лавку и попросил разрешения сходить в туалет. Там он осушил банку. Выйдя из туалета, как ни в чем не бывало поболтал с продавцом и купил несколько очень необычных шурупов, совершенно необходимых для его несуществующей мебели. Затем двинулся обратно по улице, глядя на крышу ледового дворца. Когда-то он, Роббан Хольтс, был его королем. Когда-то его талант ценили выше, чем сейчас ценят Кевина Эрдаля. Когда-то он был покруче Петера Андерсона.

      Петер развернулся на парковке, выехал на дорогу, забарабанил пальцами по рулю. Оставив детей, он снова ощутил собственный пульс. Это просто матч команды юниоров. Всего-навсего матч. Не больше. Он повторял это, как мантру, но волнение только росло. Легкие точно втягивали кислород через глазницы. Хоккей – спорт простой: если воля к победе сильнее, чем страх проиграть, значит, у тебя есть шанс. Тот, кто боится, не выиграет никогда.

      Юниоры, думал Петер, еще слишком молоды, чтобы бояться, слишком наивны, чтобы понимать, что стоит на кону. В хоккее нет полутонов: или небеса, или преисподняя. Те, кто сидит на трибуне, видят на льду либо гения, либо бездарность, третьего не дано. Офсайд не вызывает сомнений, либо он есть, либо нет, как и силовой прием – либо сработан чисто, либо заслуживает пожизненной

1

В Швеции действует государственная монополия на алкоголь, его можно приобрести лишь в специальных магазинах. В супермаркетах продается только слабоалкогольное пиво. – Здесь и далее прим. пер.