Избранные труды по русской литературе и филологии. Евгений Тоддес

говорю не стесняясь

      И без жеманного кривлянья. <…>

      Спектакли, балы мне очень нравятся,

      И если быть откровенным,

      Я сказал бы, что я еще люблю…

      Если бы не был в Лицее. <…>

      Сущий бес в проказах,

      Сущая обезьяна лицом,

      Много, слишком много ветрености —

      Да, таков Пушкин.

(I, 499)

      Надо отметить повышенный интерес поэта к любовной теме:

      Одушеви перо мое, любовь!

(«Монах», I, 12)

      Так ты прав, оракул Франции,

      Говоря, что жены слабые

      Против стрел Эрота юного,

      Все имеют душу добрую,

      Сердце нежно-непритворное.

(«Бова», I, 70)

      Я не Омер: в стихах высоких

      Он может воспевать один

      Обеды греческих дружин

      И звон и пену чаш глубоких,

      Милее, по следам Парни,

      Мне славить лирою небрежной

      И наготу в ночной тени

      И поцелуй любови нежной!

(«Руслан и Людмила», IV, 54)

      Напомню, что некоторые критики ставили в вину Пушкину ряд эпизодов «Руслана и Людмилы», показавшихся им нескромными (с этой стороной «Руслана» и «Монаха» соприкасается позднейшая «Гавриилиада»).

      Рассматриваемое объединяющее начало раннего эпического творчества Пушкина включает в себя и «вольтерьянский дух», свойственный «Руслану» и лицейским опытам. Важен именно общий дух насмешки, иронии, выдвижение и обыгрывание эротики, а не только прямые обращения автора к Вольтеру в «Монахе» и «Бове»7.

      В связи со всем сказанным находится то, чтo эпический замысел Пушкина и в «Монахе», и в «Бове», и в «Руслане» был замыслом шутливого, комического, развлекательного повествования. Правда, известно, что Пушкин в Лицее намеревался написать также героическую и описательную поэмы. Но это вряд ли противоречит выделенной здесь основной линии развития раннего повествовательного творчества поэта. Во-первых, замыслы героической и описательной поэм, вероятно, так и остались замыслами, а известные нам произведения сходны по настроению, «вольтерьянству», присутствию комического и эротического моментов. Во-вторых, – и это главное – «Руслан и Людмила» полностью реализует и завершает именно указанное направление эпической поэзии, и все отмеченные черты имеются также и в поэме.

      Характерна сама запись в дневнике Пушкина от 10 декабря 1815 г., из которой мы узнаем о его намерении написать героическую поэму:

      «Третьего дни хотел я начать героическую поэму: Игорь и Ольга, а написал эпиграмму на Шаховского, Шихматова и Шишкова, – вот она:

      Угрюмых тройка есть певцов:

      Шихматов, Шаховской, Шишков.

      Уму есть тройка супостатов:

      Шишков наш, Шаховской, Шихматов.

      Но кто глупей из тройки злой?

      Шишков, Шихматов, Шаховской! – »

(ХII, 298)

      С этой

7

См.: Слонимский А. Л. Первая поэма Пушкина // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. М.; Л., 1957. [Вып.] 5. С. 200.