Ратоборцы. Алексей Югов

лучшее, я считаю: нету у них, чтобы кто из войска сотворил нечто бы самовольно. А когда хан прикажет, то и в огонь головой кинутся! Что царь потребует – свято! И обычай добрый имеют: спать в шатрах при полном вооруженье. И сызмальства, с двух-трех годков, учатся стрелять, и копья метать, и на конях ездить, – учатся, окаянные, художествам сим!

      И вдруг разводил руками в недоуменье и начинал осуждать:

      – А работать – глядишь, все женщина и женщина! Ленивцы эти татары, мужской полк, и не говори!.. Разве что кобылу когда подоит да кумыз потрясет в турсуке! А с телегами ихними – арбами – все татарушка, бедная, ворочает! Мужик ихний – только бы ему война, да грабеж, да охота! Более нет ничего! Не любят работать!..

      Не укрылось от зоркого его взгляда и расслоение Орды:

      – Богатый у них тоже бедными помыкает: просто сказать – как вениками трясет! Взять хотя бы кумыз: ведь в том и радость им, и пища, и лакомство. А простой татарин всю зиму и чашки единой кумызу не увидит. У богатых – у тех и всю зиму не переводится. И богаты татары уж до чего же ленивы! – лень ему, барсуку, даже и ладонь свою за спину дотянуть, когда спина зачешется. Но другие ему спину чешут!

      Дворский едва не плюнул.

      Сильно расхваливал рынки.

      – Рынок у них, что море!

      Не нравилось ему, что при этаком богатстве Орды нет у татар призрения нищих и жалости к больным.

      – У нас ведь на Руси к нищим жалостны: издревле ведется. А у татар – захворал, занедужил, сейчас возле шатра черну тряпку на копье взденут: не ходите сюда, здесь больной! Ни больниц у них нету, ни странноприимных домов, ни богаделен!

      Иное увиденное им в Орде вдруг неожиданно изумляло и умиляло дворского:

      – А огольцы у них, ребятишки, в бабки тешатся, в свайку, ну точно бы наши, галицки!.. Стоял я, долго смотрел. Только понять ихню игру не мог. Девчушки – те в куклы играют, в лепки, в мяч тряпишной… Ну точно бы наши!..

      И слеза навернулась на глаза воеводы.

      – Не утерпел, княже, дал им леденца: своих ребятишек вспомнил…

      Беседы с дворским были не только что пригодны, но подчас и утешительны князю. Иногда же – забавны:

      – Хан к сударке пошел…

      Поражаясь охвату его наблюдений, Даниил как-то пошутил с ним:

      – Эх, Андрей Иванович, и всем бы ты золото, да вот только неграмотен ты у меня! Это не годится! Тебя же и государи западные и послы именуют: «палатинус магнус». Нет! Как только возвратимся в Галич, так сейчас же за книгу тебя посажу. К Мирославу – в науку.

      Дворский не полез за словом в карман:

      – То воля твоя, княже. Прикажешь – и за альфу сяду, и до омеги дойду! Но только и от книг заходятся человецы, сиречь – безумеют! Ум мой немощен, страшуся такое дело подняти!..

      Помолчав, добавил:

      – А вот про Батыя говорят, будто и вовсе малограмотен: только что свой подпис может поставить!..

4

      Дня за два до выезда из Орды Андрей-дворский сказал Даниилу:

      – Княже! Соногур на базаре мне повстречался: тоже всякую снедь закупает на обратный