Сети зла. Андрей Чернецов

из тех, за кого не мог подписаться кто-нибудь из авторитетных деятелей «ночного мира» города. Кличку свою Мачо Пикчу получил потому, что обожал рассказывать, как в родных краях, где-то чуть ли не за Океаном, выступал в гладиаторских боях с животными, особенно полюбив сражаться с быками, которых убивал одним ударом кулака (и в это можно было легко поверить). Вполголоса поговаривали о том, что на его совести не одна загубленная жизнь.

      – Я от Захеса! – хрипло молвила амазонка. – Должна передать кое-что Адрасту.

      – Ну я Адраст, – представился один из присутствующих, со вполне бандитским шрамом на шее. – Заждались-заждались… Давай сюда, что ли, дева-воин…

      Усилием воли Орландина остановила руку, машинально готовую лечь на эфес палаша. В таких ситуациях главное – не показать, что боишься, не демонстрировать своей неуверенности, ибо люди определенного склада чуют чужую слабость, и тогда пиши пропало – вцепятся, как шакалы в подранка.

      Расслабленным жестом протягивая сверток Адрасту, она как бы невзначай остановилась так, чтобы окно оказалось сразу за ее спиной. При этом изо всех сил делала вид, что поглощена изучением стоявших тут же на столе напитков и закуси.

      – Стакашку не нальете? – осведомилась.

      – Погоди. – Адраст внимательно изучал пакет. – Сначала дело. Хм, – с недоверчивой миной взвесил он груз на руке, – а чего так много?

      – Откуда мне знать? – пожала плечами Орландина. – Я внутрь не заглядывала.

      – Ну добро. При тебе вскрыть или как?

      – Давайте, – кивнула девушка. – А то разное бывает: потом еще скажете, что там чего-то недоставало…

      Буркнув под нос что-то вроде: «И что он тут навертел», Адраст порвал завязку, встряхнул сверток и замер, издав что-то похожее на тонкий писк.

      Пакет выпал из его рук, и амазонка автоматически подхватила его, продолжая пялиться на поверхность стола, куда просыпалась часть содержимого.

      Третий или четвертый раз за всю недолгую жизнь Орландина на себе ощутила, что столь любимые сказителями и певцами слова о замершем сердце, оледеневшей душе и остановившемся в испуге дыхании – не выдумка.

      На столе аккуратной пирамидкой высилась горстка мелких, похожих на пыль синевато-зеленых кристаллов…

      Почти минуту все присутствующие, не отводя глаз, созерцали эту картинку. Затем уставились друг на друга.

      – Да вы чего… – первой пришла в себя прознатчица.

      «Всю требуху этому шакалу Захесу на рыло намотаю!»

      И тут громовой удар сотряс двери «Трех кашалотов», за чем последовал лязг стали, многоголосые вопли, истошный женский визг.

      – Всем стоять, стража магистрата!! – прогремел не знающий пощады голос.

      – Продала, сука!! – взревел Быкобойца, отшвыривая с дороги стол вместе с кем-то из некстати подвернувшихся под руку сообщников.

      Изо всех сил оттолкнувшись ногами, Орландина сделала обратное сальто, головой врезавшись в жалобно хрустнувшие пластинки слюды.

      Уже во дворе, перекувыркнувшись на месте, вскочила