Конституционно-правовой статус человека (гражданина) в России. Ж. И. Овсепян

использовались для определения сущностных свойств субъективного права не как неразрывно связанная между собой (в социологическом смысле) пара категорий, а дифференцированно. Часть авторов определяли субъективное право в единстве с идеей равноправия; другие предпочитали характеризовать субъективное право через понятие «мера», т. е. через указание на количественные показатели свободы и справедливости, которые заключены в субъективном праве.

      Так, о связи сущностных свойств субъективного права с принципом равноправия высказывался в 70-х гг. XX столетия известный российский ученый-конституционалист, профессор МГУ Л. Д. Воеводин. В рецензии на книгу Г. Ханая он заявил, что субъективное право в своем историческом развитии выражало идеи равноправия, а не идеи деления права на частное и публичное73. С этим заключением нельзя согласиться полностью, однако можно принять позицию в части, касающейся утверждения, что генезис субъективного права (а следовательно, и его сущностные признаки) неразрывно связан с понятием «равноправие».

      Характеристику сущности субъективного права с использованием категории «мера» можно встретить в работах многих российских авторов. Впервые в отечественной юридической литературе (советского периода) подобное определение находим у профессора С. Н. Братуся, крупнейшего теоретика права и цивилиста по профилю юридической специализации. Согласно его дефиниции, субъективное право – это мера возможного или дозволенного поведения самого управомоченного74.

      В дальнейшем отдельные авторы такую методологию отвергали. Так, известный российский теоретик права (советского периода) С. Ф. Кечекьян, в целом соглашаясь с дефиницией С. Н. Братуся, «…считал, однако, неудачным выражение “мера поведения”, так как “мера” – понятие количественное, предполагающее соразмерность различных величин, а субъективные права разнообразны и несоизмеримы»75. Тем не менее многие известные ученые, классики отечественной юриспруденции (работавшие в советский период) – Н. Г. Александров, О. С. Йоффе, М. Д. Шаргородский – пришли к следующему выводу: «Субъективное право есть обеспеченная законом мера дозволенного управомоченному поведения и возможность требовать определенного поведения от обязанного лица в целях удовлетворения признаваемых законом интересов управомоченного»76.

      Обосновывая предпочтительность использования при характеристике субъективного права категории «мера», один из крупнейших российских теоретиков права С. С. Алексеев писал: «Вызывает сомнение допустимость употребления при рассмотрении субъективных прав терминов, используемых обычно при характеристике юридических норм: “модель поведения” или “масштаб поведения”. Употребление подобной терминологии, хотя бы и с пояснениями, с добавлением слов “конкретные”, “персонифицированные”, приводили к терминологическому отождествлению юридически разнородных, разноуровневых

73

Воеводин Л. Д. Рецензия на книгу Г. Ханая «Социалистическое право и личность» // Советское государство и право. 1972. № 2. С. 159. Приводится по: Матузов Н. И. Указ. раб. С. 133.

74

Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. М.: Госюриздат, 1950. С. 13.

75

Алексеев С. С. Общая теория права: учебник. 2-е изд. М.: ТК Велби: Проспект, 2008. С. 259; Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 56–57.

76

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М.: Юрид. лит., 1961. С. 223.