Лекс Раут. Императорский ловец. Марина Суржевская

ладони к пылающим щекам.

      – Я не знаю, что мне делать, хранительница, не знаю, как успокоиться и забыть его!

      Настоятельница поджала губы.

      – Ты разделила постель с этим мужчиной?

      Одри покаянно кивнула.

      – Я не хотела… То есть… хотела. То есть… я совсем запуталась! Я думала, что помогаю, я хотела спасти своего друга Дориана, понимаете? Я думала, что просто помогу его спасти! Я не желала зла! Но все вышло просто ужасно! Лекс, его хотели убить! А я… виновата! И он не простит меня, понимаете? А я… я ведь…

      – О, так тебя мучает чувство вины? – настоятельница свела кустистые темные брови.

      – И это тоже. Да, я чувствую себя виноватой перед Лексом. Но не только это. О, хранительница! Я совсем потеряла равновесие! И не могу обрести его, как ни стараюсь!

      – Дитя, – настоятельница сложила ладони у подбородка. – Тебе надо лишь попросить прощения. У этого человека… Лекса. Пусть он простит тебя, и твоя душа обретет покой. Чистосердечное прощение омывает сердце просящего целебным бальзамом, смывает горечь и боль вины. Прощать и просить прощения – вот наше…

      – Это невозможно. – Одри была так расстроена, что перебила светлую хранительницу, чего никогда себе не позволяла. – Совсем-совсем невозможно. Лекс никогда меня не простит. К тому же, он пропал. И он чернокнижник.

      – Что?! – вопль хранительницы разорвал благостную тишину сада и заставил возмущенно закаркать залетевшую ворону. – Ты сошла с ума, Одрианна? Ты… ты связалась с темным? И даже… разделила с ним ложе? О, Богиня, это отвратительно! – настоятельница торопливо забормотала воззвание к Богине, раз за разом рисуя у груди око небесной покровительницы и изображая чашу равновесия. Потом резко прервалась и уставилась на бывшую воспитанницу гневным взглядом. – Это просто непозволительная, вопиющая, ужасающая новость, Одрианна! Ты меня разочаровала. У меня нет слов.

      Девушка вздохнула. Конечно, чего еще она ожидала от наставницы?

      Понимания. Она желала его. Но, увы. Жрицы Богини никогда не примут связь с чернокнижником, для них это то же самое, что связь с самим демоном Изнанки.

      – Одрианна, – наставница взяла себя в руки и снова вздохнула, всем своим видом выражая вселенскую скорбь. И указала на беседку в глубине сада. – Присядем. Кажется, нам надо поговорить.

      В алькове было тепло от жар-камня, стоявшего в углу, и женщины присели на деревянную скамью с резной спинкой. Одри сложила руки на коленях. Когда-то она любила этот сад и эту беседку. Она пряталась в самой глубине, и сюда не долетали шум монастыря и песнопения. Здесь всегда было очень тихо, и маленькая девочка могла побыть наедине с собой и своими мыслями.

      Настоятельница тронула ладонь Одри.

      – Ты вспоминаешь детство? – спросила она, словно прочитав мысли бывшей воспитанницы. – Ты была особенным ребенком, Одрианна. Я до сих пор помню день, когда ты появилась у нас. Маленькая, заплаканная, в ореоле золотых волос… Ты казалась чудом, солнечным светом, что озарил тот зимний день. – Настоятельница помолчала. – А потом