Лекс Раут. Императорский ловец. Марина Суржевская

и принялся за отчистку конюшни от навоза и мусора. Я закинул руки за голову, вытянул ноги и задумался. Зрение почти восстановилось, хотя перед глазами все еще плавала какая-то муть.

      Равномерные звуки скребка и вил, пыхтение Галаххана и танцующие в луче света пылинки убаюкивали и умиротворяли, успокаивали привычный пожар внутри меня.

      Мне даже удалось вздремнуть, пока Шило начищал стойла. Так что я решил, что неплохо бы и перекусить.

      Нижний зал встретил аппетитными запахами мясной похлебки и свежего хлеба. Я прошел между рядами скамеек, не обращая внимания на неприязненные взгляды, но чутко прислушиваясь. Подошел к столу в углу, что снова стоял пустой. Наивные светлые, видимо, думают, что таким образом демонстрируют чернокнижнику его место. Идиоты. И это ловцы. Да чихать темные хотели на такую компанию, к тому же я тоже не жаждал разделить трапезу с этими чистюлями. Вольготно расположился на скамье, щелкнул пальцами.

      – Прислужник, неси обед!

      – Тут нет прислужников, Раут, – первым не выдержал Харт. Я широко улыбнулся.

      – Их нет у тебя, чистюля. – Взмахнул рукой. – Шило, шевели задом!

      По рядам ловцов прошел возмущенный ропот, когда между лавок возник бледный до серости Галаххан, несущий поднос с тарелками.

      – Ссс… сволочь! – выдавил он, бухая поднос на стол. Я окинул его снисходительным взглядом.

      – Но-но, язык попридержи. А то прикажу его сожрать. И самое забавное, ты не сможешь этому противиться.

      – … ответишь!

      Я пренебрежительно пожал печами. Уж чем-чем, а угрозами меня давно не напугать. Ткнул пальцем в лепешку.

      – Несвежая какая-то. Поменяй. Да выбери самую румяную, я сырое тесто не ем.

      Шило зашипел сквозь зубы, вызвав у меня новую порцию радости.

      – Вали.

      И с энтузиазмом опустив ложку в похлебку, принялся есть. Галаххан, подволакивая ноги и дергая руками, отправился к столу раздачи. В Нижнем Зале, заполненном пятью десятками ловцов, повисла тишина. И в ее гулкой враждебности лишь слышно было, как шаркают ноги Галаххана, да весело стучит о край тарелки моя ложка. Хронометр внутри меня щелкал, отсчитывая минуты. По моим прикидкам их должно было хватить на мой обед. А вот на десерт уже вряд ли. А жаль, сегодня я учуял запахи яблочного пирога, моего любимого. Это то немногое, что делало жизнь в Бастионе хотя бы терпимой.

      Ложка прошлась по дну, собирая остатки похлебки, я с наслаждением опустил ее в рот, зажал между зубов. В этот момент внутренний хронометр щелкнул и остановился, а Харт вскочил и ударил ладонью по столу, посылая волну. Дальше все произошло мгновенно: сила упруго сжалась, а потом выгнулась и покатилась, словно океанское цунами. Харт ударил правильно, всех присутствующих в этом зале светлая волна лишь прошила насквозь, не причинив вреда, а вот меня – темного, была способна и убить. Почти видимая сине-голубая завеса всколыхнула пространство и ринулась ко мне. Я вытащил изо рта ложку, облизал, прищурился и метнул столовый прибор прямехонько в центр светлой волны. Уже в полете ложка преобразовалась,