Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать. Джеймс Дуглас

как он боялся, всегда будут неподконтрольными ему. Судья Верховного суда Уильям Дуглас вспоминает, как Кеннеди сказал, что залив Свиней представил ему ЦРУ и Пентагон в новом свете: «Этот эпизод сильно его ожесточил. Он почувствовал, какой мощью обладают обе силы, какое влияние ЦРУ и Пентагон оказывают и на гражданскую политику. И я думаю, что он задался вопросом, сможет ли Джек Кеннеди, президент Соединенных Штатов, найти в себе силы и когда-нибудь взять под контроль эти две могущественные организации»{73}.

      Вто время, как ЦРУ и Пентагон пытались вовлечь Джона Кеннеди в военную операцию в заливе Свиней, монастырское руководство Томаса Мертона запретило ему публиковать соображения по поводу ядерной войны. Тогда Мертон, как и Кеннеди, решил найти другой путь. Слова, «льющиеся» из его пишущей машинки, превращались из неопубликованных рукописей в его «Письма о холодной войне». Как он писал в одном из таких писем архиепископу Томасу Робертсу, который выступал против развязывания ядерной войны, «в настоящее время я чувствую, что наиболее безотлагательным является высказывание того, что назрело и что нужно сделать любым путем. Если высказывание невозможно напечатать, то его нужно размножить на копире. Если нельзя размножить, то пусть оно будет написано на обороте конвертов, главное, о нем нужно говорить»{74}.

      Томас Мертон видел произошедшее в заливе Свиней в большей степени глазами одного из своих корреспондентов, с которыми он обсуждал проблемы холодной войны, – Эворы Арки де Сардиния, жившей в Майами. Она написала Мертону, что ее муж, возглавлявший антикастровское движение, был взят в плен во время вторжения на Кубу. Мертон ответил ей в тот же день, как получил письмо, 15 мая 1961 г. В своем письме он выразил «глубокое сострадание и обеспокоенность в этот тяжелый для нее момент»{75}.

      В последующей переписке Томас Мертон выступал для Эворы Арки де Сардиния в качестве духовного наставника, так как ее очень волновали расхождения во взглядах и жажда мести среди кубинских политэмигрантов. В январе 1962 г. он написал ей: «Большой ошибкой агрессивных католиков, которые хотят сохранить свою власть и социальный статус любой ценой, является то, что они считают возможным сделать это с помощью силы, и таким образом они идут к тому, чтобы потерять все, что хотят спасти»{76}.

      Если президент Кеннеди и его брат, генеральный прокурор Роберт Кеннеди, работали над тем, чтобы привлечь необходимые для выкупа пленников средства, то Мертон предупреждал Эвору Арку де Сардиния о чрезмерной воинственности окружавшей ее атмосферы, которая ставила под сомнение процесс выкупа. В кубинской колонии в Майами, как она написала Мертону, заплатить выкуп злейшему врагу (коммунисту Фиделю Кастро) даже за освобождение своих близких считалось нарушением этики и лояльности.

      Мертон отвечал: «Я всегда чувствовал, что усиление беспокойства и печали, заставляющее вас так мучиться, вызвано тем, что вам приходится жить и работать среди кубинских

73

Цитируется по L. Fletcher Prouty, “The Secret Team” (New York: Ballantine, 1974), p. 472.

74

Письмо 9 архиепископу Томасу Робертсу, London, декабрь 1961 г.; в “Cold War Letters,” p. 26.

75

Thomas Merton, “Witness to Freedom: Letters in Times of Crisis,” edited by William H. Shannon (New York: Harcourt Brace, 1994), p. 77.

76

Merton, “Cold War Letters,” p. 65.