Феномен игры. Вадим Демчог

Multiple personality. Никогда не забуду встречу с одним буддийским ламой (ламой Талу), чья многоликость взорвала мне мозг, опечатав (в стиле «прямой передачи») ясным пониманием того, что всё это шокирующее обилие кровожадных комиксов просто уникальная картография внутренней свободы быть разным, разворот т. н. театральных костюмов для развития внутренней многовариативности. Отвечая на мои вопросы, лама этот просто рассыпался на огромное количество лиц, демонстрируя одновременный ответ с множества точек зрения. В ночь после этой беседы я ясно понял, что Махакала, Манджушри, Ямантака, Ченрези, Дордже Семпа, Тара или Чакрасамвара (формы из пантеона буддийских божеств) – все это способы сгущать мир под разные задачи и контексты. Но принцип лежащий в основе – один, и он ТОТАЛЬНО ТЕАТРАЛЕН! И заключается в том, чтобы набросить на себя кого-то, кто превосходит мои возможности во много раз, и играть с миром под маской более высокого уровня взгляда. И драматургия жизни при таком раскладе тут же меняет свой ракурс, свою глубину, свой объем.

      И вот, продолжая биться со своей «трансляцией из сумасшедшего дома» о двери московских радиостанций, я продолжаю играть в Московском ТЮЗе. С Камой Гинкасом мы выпускаем даже чудесную работу «Сны изгнания» по картинам Шагала, где я придумываю роль (опять же) «Спятившего реббе», так же прострочившего весь спектакль забавными монологами о природе реальности. И вот, воспаленный глубинной вспышкой озарения, персонаж этот снова вылетает на сцену: «Я узрел его в доме своём, среди всех этих обыденных вещей. Он возник неожиданно и стал неописуемо единым, и слился со мной, и врос в меня так, что не было ничего между нами. Так огонь врастает в железо и свет в стекло. И он сделал меня подобным огню и подобным свету. Мне неведомо, как изъяснить вам это чудо – я человек по природе, и ангел – милостью господней!»… и книга в его руках, под пристальным взглядом господа, уже воспламеняется реальным огнём.

      Я не раскрою вам секрета, как технологически был устроен этот трюк, но эффект был, конечно же, ошеломительным. Указывая на этого персонажа, Гинкас скажет после одного из спектаклей: «Ты сыграл в нём меня». Но он ошибся. Его сыграл не я, но кто-то другой.

      И вот, окончательно потеряв надежду, я уже решаюсь (конечно, из фатальной безысходности) на дикую, как кажется, выходку – подарить свою «Трансляцию из сумасшедшего дома» кому-нибудь более удачливому. Я иду к Роме Трахтенбергу, с которым знаком ещё по Питеру, он ведет на «Европа plus» шальное (и действительно очень талантливое) шоу с отгадыванием финалов анекдотов. Говорю, так мол и так. Он же, взглянув на меня бездонно мудрыми еврейскими глазами, со словами: «Я знаю кому это понравится», уже набирает номер и говорит в трубку: «Дима, если ты не выслушаешь этого парня, ты будешь полным идиотом. Он создал гениальный продукт». Через пару дней мой телефон взрывается истошным криком, и выдержанный женский голос приглашает меня на встречу. Так начнется одна из главных мистификаций моей жизни под названием «Franky-show» на радио Серебряный