Мышление. Системное исследование. Андрей Курпатов

Читать онлайн.



Скачать книгу

меняющегося состояния материального мира, будут приводить к изменениям в самих состояниях материального мира моего мозга.

      41. Уже на самом примитивном уровне организации нервной ткани, то есть при наличии уже одной, единичной нервной клетки, как, например, у кораллового полипа, происходит элементарное оценивающее действие: раздражение этого нейрона значит для полипа, что необходимо произвести мышечное сокращение.

      У медузы, чья нервная система характеризуется двухзвенной нейронной цепочкой (нервные клетки специализированы у нее на сенсорные нейроны и мотонейроны), уже возможен выбор между разными мышечными сокращениями – то есть разные раздражители как бы значат для нее разное.

      С появлением же трехзвенной цепочки нейронов – наличие «вставочного нейрона» (он есть у всех живых организмов от кольчатых червей до Homo Sapiens), – значение раздражителя и вовсе начинает определяться состоянием данного вставочного нейрона (или миллиардов вставочных нейронов), то есть он становится абсолютно субъективным.

      Иными словами, в случае трехзвенной нервной цепи мы уже вполне можем говорить и о состоянии материального мира мозга, и значениях этого состояния для меня. И если думать, что мышление – это способность видеть в состояниях материального мира что-то другое, помимо них самих, то нам придется признать, что мышлением обладает и круглый червь. Но мы вряд ли сможем с этим согласиться.

      42. Теперь необходимо понять, кто тот наблюдатель, для которого эти изменяющиеся состояния материального мира свидетельствуют о чем-то еще, кроме себя самих? Кто тот, кто чувствует, что что-то изменилось в нем самом?

      Мы традиционно пытаемся выдумать какого-то гомункулуса внутри самих себя, который и должен, как нам представляется, быть этим наблюдателем (нам сложно представить себе наблюдателя без глаз, ушей или чего-то еще в этом роде).

      Но представлять себе следует не какого-то специального «человечка внутри головы», а просто неравновесную систему: изменение состояний материального мира мозга, поскольку они значат для этого же мозга что-то кроме себя самих, приводит к обратным изменениям в самих его материальных состояниях.

      И эта система, как бы она ни усложнялась, совершенно не нуждается ни в каком личностном «я», более того, когда она уже была – например у кольчатых червей – ни о каком «я» еще не могло идти и речи. А у человека, который воспитывался вне человеческого социума, это «я» с определенного момента и не может возникнуть, даже если его вернуть в мир людей и применить все возможные усилия к формированию у него соответствующего представления о себе.

      43. Очевидно, что все, что я знаю о себе, – это какие-то истории (нарративы), пусть зачастую и содержащиеся во мне в свернутом виде.

      Например, я знаю, что я пишу этот текст. Как я об этом знаю? В ответ на это я могу лишь рассказать соответствующую историю: мол, у меня была мысль, я ее думал, а потом решил записать, чтобы сообщить ее другим. Это история, которая, впрочем, ничего толком не проясняет.