Парень в пластиковых ботинках. Алексей Валерьевич Груненков

мою “Серпуховско-Тимирязевскую”; знаете как она пахнет? По утрам она источает слабый аромат не шибко дорогого парфюма (в основном, – это “Nivea”), джина с тоником (конечно, “Очаковского”), растворимого кофе “Nescafe”, а по вечерам накапливает в атмосфере неприятный пивной душок “Старого Мельника”, запах сигарет “Pall-Mall”, а также раздражение, усталость, разочарование в прожитом дне и отрыжку… И все это, изо дня в день, под тихое перелистывание страниц очередного бестселлера от Александры Марининой или Дарьи Донцовой… Ну чем не метафизика, в самом деле?

      А если сойти на “Чеховской” и, внедрившись в густую, пахучую толпу, перейти на “Пушкинскую” и прокатиться, скажем, до “Выхино”, по “Таганско-Краснопресненской”? Особо приятных ощущений я вам не обещаю, зато шансов испортить себе настроение на весь оставшийся день, у вас прибавится… Начнем с того, что от “Пушкинской” до “Выхино”, вся “Таганско-Краснопресненская”, как я успел заметить, пахнет потом, водочным перегаром и папиросами “Беломорканал”. А также машинным маслом, бензином и еще чем-то промышленным и до крайности неприятным. В любое время суток, заметьте, друзья… Там, к слову, не редкость грубая, нецензурная брань, а уж ноги-то вам точно отдавят. Наступят грязным, нечищеным башмаком и будут настаивая молчать, отвернувшись, как будто не произошло ничего… И все это, опять же, изо дня в день, под новые приключения “Бешеного”, “Слепого” или какие-то ну очень замороченные учебники и конспекты, также с примесью чего-то индустриального…

      А когда я оказался на “Филевской”? Помнится, я долго и старательно водил тогда из стороны в сторону своим носом, но, что странно, не чувствовал никакого запаха… Не знаю, конечно, но дело, наверное, в том, что из-за своей, так сказать, “обнаженности”, голубой линии не удавалось, по примеру всех остальных линий, накопить в атмосфере никаких обонятельных особенностей, достаточного количества запахов, чтобы их можно было вот так почувствовать носом. Какой-то нехитрый набор их, даже если и присутствовал, был фактически неуловим и быстро выветривался через открытые перегоны между станциями … Я склонен думать, что голубой цвет, в который она окрашена, символизирует небо, его голубую гладь, как бы напоминая этим об “эксбиционистских” наклонностях линии…

      Как меч в ножны поезд погружался снова в тоннель, откуда он только что вынырнул, после чего я обычно чувствовал какое-то протрезвление, словно бы отходил от необыкновенно-приятного сна, возвращался из мечты в реальность. Это было жестоко!

      Быть может, я мыслю несколько ассоциативно, и любой работник Метрополитена может запросто упрекнуть вашего покорного слугу в том, что он где-то преувеличивает или, напротив, преуменьшает то единственное, что творится на всех этих линиях, но картина моя, в целом, объективна и он не сможет с этим не согласиться…

      Зато знает ли этот работник как, например, по утрам пахнет “Сокольническая”? Признаться, я сильно бы удивился, если в один из дней, она вдруг перестала источать