Заметки из помойного ведра. Бризин Корпс

будто бы впивалось в подушечки пальцев, на свету это что-то блестело – мельчайшие хрусталики стекла. Нельзя достать никак, любое касание только усложняет дело, причиняет боль.

      То же самое я ощущаю сейчас своей левой щекой. Из-за ветра и влажности снежинки кажутся этими малюсенькими кусочками, блестящими на свету. Чувство, будто бы я упала лицом на разбившуюся фотографию, однако сейчас не то чтобы больно, но дико жжет.

      13

      Перехожу дорогу в неположенном месте. Не перебегаю, а перехожу. Я не боюсь, что надо преодолевать шесть полос (три – в одну сторону, три – в другую); меня не волнует, что в двадцати метрах – подземный переход: пока спустишься-пройдешь-поднимешься… так можно все автобусы пропустить.

      Однажды мне просигналил кто-то, остановился даже, что-то сказал. Я шла в наушниках без музыки – слышала сигнал и что-то непонятное, гневное, упрекающее. Я засмеялась, продолжая идти дальше, крикнула: «ясно», не оборачиваясь.

      Эти люди в машинах – какое им дело до меня? Какое дело одним до других вообще, не только в данной ситуации?

      Для меня критика моих действий из уст посторонних – ничто, я в принципе не воспринимаю ее. Исключение – мое творчество. Там любой комментарий важен. Только так меня можно задеть за душу, обидеть.

      Но на дороге – что бы и кто бы мне ни говорил – слушать я не буду. Если я хочу идти поверху – я буду идти поверху.

      Иногда машины специально прибавляют скорость, видя, что я перехожу не там, – наивные водители полагают, что я, боясь смерти, ускорюсь и в страхе убегу. Приближаясь, они все-таки тормозят – хоть я и перехожу, нарушая правила, но любой стоящий на остановке подтвердит, что он увеличил скорость, увидев этот факт.

      И потом он сигналит.

      Что-то орет.

      А я отвечаю «ясно». И настроение мое поднимается, почему-то, само собой.

      14. Смерть

      Самым первым моим питомцем был мотылек.

      Я гуляла с бабушкой на улице. Шел дождь. У второго справа подъезда моего дома под ногами в лужице я обнаружила мотылька. Он не мог (и не смог бы) взлететь. Подняв его и посадив в ведерко, с которым я вышла, я донесла его до песочницы на детской площадке. Там, под крышей, без бьющих по крыльям капель он обсох. Я не хотела оставлять его там и взяла домой.

      Тогда я знала, что бабочки живут малый срок: два-три дня, но мой мотылек прожил чуть ли не с неделю!

      Я приносила ему с улицы цветы, давала пить – ухаживала, как только могла. «Но ему наверняка нужен воздух, свобода, простор» – подумала я и, скрепя сердце, посадила «питомца» в пакетик и пошла гулять.

      Простившись, я открыла пакет. Мотылек летал-летал, но далеко не отлетел.

      Можете считать меня дурочкой, но я подумала, что это и есть дружба, что так оно и делается. Ты даешь право выбора, и выбирают тебя. Взамен просторного мира, чистого воздуха и собратьев.

      Истина: надо всегда предлагать свободу.

      Человеку, к примеру, свобода тоже очень нужна + только так можно проверить друзей,