Заметки из помойного ведра. Бризин Корпс

непонятное типо метаморфозы внутри.

      И вот ты уже видишь еще больше: что с одним можно и даже нужно быть таким-то, с другим надо обойтись совершенно иначе. Не всегда, но только в те моменты, когда ему что-то нужно от этих личностей.

      Истина: человек по-разному ведет себя и с разными людьми также.

      47

      Сижу на задней парте и молчу. Нахожусь в своем пузыре спокойствия. Как Гарри Поттер в плаще-невидимке: меня никто если и не не видит, то уж явно не замечает. Я молчу, но слышу гул голосов, посторонних голосов, не моего голоса.

      Они говорят: я учился в МХАТе, я жил в Штатах, я жил в Израиле. Я. Я. Я. Всегда все акцентируют внимание на себе. Я. Я. Я. Будто это одно имеет значение, будто другим не плевать с высокой колокольни на все то, что ты тут им говоришь. Поделись ты хоть самым сокровенным – это не стоит и гроша для слушателя: для него важен он сам, как для тебя – ты сам. Это нормально.

      Истина: эгоизм – черта любого человека.

      Истина: думать в первую очередь о себе логично и правильно.

      Но неправильно болтать, чесать языком попусту, тратить слова и силы на фанфаронство и бахвальство. Это – чушь. Так делать глупо и непрактично.

      Бестолково.

      Если эти литераторы впоследствии возьмутся за написание романов, их работы наверняка будут пропитаны их собственным ИМХО, а это не есть хорошо: подобное не делает героев повествования живыми, лишает их изюминки, какой-то уникальности. Я не могу этого понять. Я не понимаю.

      По-моему, писатель просто не может быть общительным. Он не может сидеть и распространять вокруг себя амбре своего вездесущего «я».

      Сиди в углу и пиши – только так и можно.

      Никак иначе.

      48

      Везде, куда я прихожу, начинается нечто плохое. Я несу беды, как Пандора со своим злосчастным ящиком. Пришла работать – увеличили часы, ужесточили правила, приходилось начинать работать в рань раннейшую. Пришла в институт – здравствуйте: решили взяться за ремонт, хотя последние сорок лет о том и не думали, появились нулевые пары, аудиторий меньше, правила жестче. Может, это испытание моей износоустойчивости? Может, это намерение неба меня проверить, определить тем самым грань моих сил физических и моральных?