Русский Cry. Виктор Коротков

огромную медного цвета монету. Его план закончен.

      – И как? Сработало?

      – Он заплатил перевозчикам за доставку к Азовскому морю этой монеты, благо деньги были. Арендовал кран, который смог бы поднять такую махину. Сам подцепил ее и принялся шатать в сторону суши, в сторону моря, в сторону суши, в сторону моря – и так, пока не почувствовал, что если монету отпустить, то она улетит далеко. Он загадал про себя: «Хочу, чтобы у меня было все, о чем я мечтал». Было много брызг. Волны омыли сушу и подбирали людей, но все обошлось без жертв. Через год Неонов выходит из великолепного многоэтажного частного дома, о котором и не могли мечтать бандиты и олигархи, сел на новенький «харлей» и уехал вдаль. Больше его никто не видел. Говорят, что он разбился на этом самом байке.

      – Завидуют.

      Мы с продавцом попрощались. Я пожал его костлявую страшную руку. И пошел к сестре. Как всегда, в наушниках, с песней группы «Оазис» – «Суперсоник». Песня про синего ежа.

      Звуковая волна прошлась по пространству. Зазвонил мой телефон. Песня группы Pain – Shut Your Mouth – стоит у меня на рингтоне с момента выхода песни, где-то семь лет, получается.

      – Да, – ответил я.

      – Ты долго еще, Артос?

      – Да иду, сестрен. Выходи через две минуты к подъезду.

      – Выйду через три. Знаю, что врешь. Ты дальше, чем минуты.

      – Раскусила.

      Я успел прослушать еще один трек. Nickelback – Animals.

      Погода на улице – дрянь. Все серое, как надгробные плиты. Безжизненное. И от этого всего скучное и тривиальное.

      У подъезда стояла Юля. Она ни капли не поменялась. Не выросла, та же челка на лбу, те же глаза. Ничего в этом городе не меняется. Сюда надо приезжать только за дозой ностальгии внутривенно.

      – Привет. Держи, Юль. «Мальборо».

      – Опа, – удивилась она, – у тебя что, появились деньги? Где ты был вообще?

      – Не переживай. Деньги есть. Да в армии, – сказал я ей, зная, что она не будет расспрашивать «где», «в каких войсках» и тэпэ.

      – В каких войсках? – сказала она закуривая, но по ней было заметно, что безразлично.

      – В ВДВ.

      – Ты сильно умный для ВДВ.

      – Да, там голова нужна, только чтобы кирпичи разбивать. Но я быстро спустился по интеллектуальной лестнице, еще бы чуть-чуть, и начал бананы есть с деревьев.

      – Делал тату?

      – Какое?

      – Ну, там… «Слава ВДВ».

      – Не, Юль, я десантник, а не вэдэвэшник.

      – Я же говорю, есть мозги. Чем планируешь заняться?

      – Да я в городе ненадолго. Я только за книгой приехал.

      – Это твоей, со стихами-то?

      Я кивнул.

      – Мы тут недавно одноклассниками собирались на даче у Лехи. Жалко, тебя не было. Было весело.

      – Может, в следующий раз. Не знаешь, Птица дома?

      – Семечкин?

      – Да.

      – Я с ним не общаюсь.

      – Раньше он к тебе подкатывал. Я