Холодная кровь. Роберт Брындза

под дверью. Я не хотела, чтобы он говорил об этом у меня дома.

      Эрика почувствовала, что Мариэтта от них закрывается, и изменила тактику.

      – Можно показать вам один снимок? – спросила она и, поставив блюдце с чашкой на коленку, полезла в карман. Чашка на блюдце задребезжала. Марианна подскочила с кресла, схватила ее.

      – Не разлейте, пожалуйста. Диван очень светлый, каждое пятнышко на нем видно. – Она демонстративно опустила чашку с блюдцем на специальную подставку, что лежала на столике.

      – Простите, – извинилась Эрика. Она достала блокнот, вытащила из него фотографию и передала ее Мариэтте.

      – Симпатичная, – прокомментировала Мариэтта. – Кто это?

      – Ее зовут Шарлин Селби. Ее тоже нашли мертвой. Она была убита, расчленена и уложена в чемодан.

      Они пристально наблюдали за Мариэттой, но лицо той оставалось бесстрастным. Она вернула Эрике снимок.

      – Какой ужас.

      – Вы никогда не видели ее с Томасом? – спросила Эрика.

      – Нет.

      – И он о ней не рассказывал?

      – Нет. Она занималась контрабандой наркотиков?

      – Мы не вправе делиться информацией. У Томаса была подружка?

      – Нет. Он бы мне сказал. Обязательно похвастался бы.

      – Можно узнать, почему вы развелись?

      – Одержимый он был. Я с ним задыхалась. Ревновал меня к каждому столбу, мог руку поднять. Я сочла, что достойна лучшей доли, – объяснила Мариэтта.

      – Почему Томасу приходилось туго в последние годы?

      – Он снова женился. Дебби ее звали. Хорошая девушка. Немного простоватая, бесхарактерная, но с ней он стал поспокойнее. Она работала в одной транспортной фирме в Гилфорде. Однажды вышла во двор, чтобы переговорить с кем-то из водителей, и не заметила, что едет грузовик. Бах-бабах. Умерла мгновенно, и ребенок тоже: она была беременна. Том расклеился. Один он ипотеку потянуть не мог. Потерял работу. Вернулся в Лондон в надежде, что сумеет начать все сначала. Я разрешила ему пожить у меня, но мы постоянно грызлись, и, устроившись на работу, он приобрел квартиру в Доллис-Хилл. Потом работы не стало, и ему снова пришлось обратиться в центр занятости.

      – Вас не удивило, что он три недели не давал о себе знать? – спросила Эрика.

      – Мы друг перед другом не отчитывались.

      – Вы знали его семью?

      – Его родители умерли, когда ему было восемнадцать. Братьев и сестер у него не было.

      Эрика и Мосс переглянулись.

      – Я пытаюсь собрать о нем информацию. Нам ничего не удалось выяснить о родственниках Дебби. Родители ее умерли; она была единственным ребенком в семье, – сказала Эрика.

      – Ничего не удалось выяснить, говорите? Вы-то сами обе, наверно, купаетесь в счастии и благополучии: денег куча, уютный дом в спокойном районе, да? Соседи, наверно, останавливаются у забора, чтобы поболтать с вами, когда вы косите газон. А вы полюбуйтесь, как живут другие – те, кто вырос в нищете. – Мариэтта постучала пальцем по подлокотнику кресла. – И хоть бы кто помог. У меня нет друзей, я не хожу на званые ужины, не посещаю литературные кружки. Я воспитывалась