Сколько стоит корона. Катерина Коновалова

столь юное создание в одиночестве, – сказал он негромко, отчетливо понимая, что весь последующий разговор может вообразить себе весьма четко. И оказался прав.

      Девушка порозовела и пролепетала:

      – Простите, милорд, я отстала от своих родных, чтобы увидеть короля, но совсем потерялась в этих коридорах.

      – Короля, вот как? Это интересно. Вы что же, желаете просить его о чем-то?

      – Верно, милорд.

      – Король щедро дает обещания, и скупо – милости, но, пожалуй, ваша несравненная красота сослужит вам неплохую службу.

      Щеки девушки стали еще розовей от смущения.

      – Милорд, я пришла просить не милости, а справедливости!

      Дойл бестрепетной рукой дотронулся до тонких пальчиков девушки и произнес:

      – Что ж, нимфа, – он покатал на языке это слово из старых легенд, – справедливость для короля – это главное, творить ее – высшая его цель, поэтому я считаю своим долгом проводить вас к нему.

      Девушка попыталась отнять руку, но безуспешно – Дойл держал ее крепко, почти наслаждаясь тем, с каким отвращением этот цветок переносит его даже невинное прикосновение. Проклятье, он всякий раз убеждал себя, что привык к отвращению в женских глазах, и всякий раз оно причиняло ему боль, как удар кинжалом.

      – Благодарю, милорд, – наконец, сказала она, поняв, что будет вынуждена идти по замку, держась за руку Дойла. Впрочем, он все же пошел ей навстречу и выпустил ее пальцы, взамен предложив опереться на свой локоть.

      – Так как же вас зовут, искательница справедливости? – спросил он, когда она сумела подстроить свои маленькие шаги к его неровному ходу.

      – Майла Дрог, я дочь лорда Дрога.

      Дойл знал его – один из тех, кто вечно обивал пороги замка, кормился с королевского стола и из всех достоинств обладал только неплохим чувством юмора, достаточным для того, чтобы не раздражать короля. Удивительно, что у эдакого бездельника выросла столь очаровательная дочь.

      – Лорд Дрог – верный подданный его величества, – сказал Дойл вслух, – не думаю, что король откажется выслушать его дочь.

      Они подошли к дверям малого тронного зала, где находился сейчас король, и Дойл, чуть наклонив голову, добавил:

      – Вот мы и на месте. Идите, просите справедливости, нимфа, а главное, – не обращая внимания на охрану у дверей, он взял пальцами девушку за подбородок, невзирая на ее дрожь и жалкие попытки сопротивления, притянул к себе и прошептал: – Будьте благоразумны и не ходите одна по незнакомым местам, – после чего коротко властно поцеловал в губы и отпустил.

      Майла отпрыгнула от него, словно ужаленная змеей.

      – Милорд! – воскликнула она в ужасе. – Милорд, я уж было сочла вас благородным человеком!

      Дойл горько рассмеялся:

      – Для меня это было бы тяжким оскорблением. Идите же к королю. Пропустить, – приказал он, и стражник открыл перед напуганной девушкой тяжелую дверь.

      Майла вошла внутрь, а Дойл развернулся и коснулся пальцами губ, еще чувствовавших сладость поцелуя, на